Ксения Баштовая - Сумасшедшее путешествие

Я вскочила на ноги и начала выдирать шарик из цепких эльфийских ручек. Тем не понравилось, что у них отнимают красивую цацку и они истошно завизжали.

Я не знаю, я ли сильно сжала мячик, или он просто не был подготовлен к такой встряске, но внезапно у меня потемнело в глазах. Когда головокружение прошло, я поняла, что нахожусь… как бы поточнее выразиться… не совсем в Торенте… вернее, совсем не в Торенте…

* * *

Я стояла практически по пояс в траве. Где–то невдалеке чирикали мелкие птицы, а в голубых небесах у самого солнца танцевал то ли соловей, то ли жаворонок, а может просто местная разновидность птеродактиля.

Подумав несколько минут и оставляя за собой полосу вытоптанной травы (прям как трактор), я пошла в ту сторону, куда падала моя тень. Уж не знаю, восток ли это, запад…

Кстати, а что там говорила наша училка насчет определения сторон света? Сейчас, сейчас.. Сейчас вспомню… Ура! Вспомнила! Снег всегда начинает таять с северной стороны оврага!

М–мда. Боюсь, мне это не поможет. А, ладно, обойдусь безо всяких сторон света, тем более что в той стороне, куда я иду, виднеется одинокое дерево – мой единственный маячок.

Когда до дерева осталось метров тридцать, я разглядела, что вокруг него находится голый пятачок земли, высохшей под палящими лучами солнца, а потому с утроенной скоростью рванулась туда.

Минут через пять я наконец–то вышла из травяных зарослей. Ну что ж, здесь по крайней мере можно лечь поспать, тем более, что начинает смеркаться. Но прежде надо посмотреть на дерево, что это за дуб–яблоня.

Я начала обходить дерево и замерла. На этом пятачке голой земли я была не одна. Раньше этого человека не было видно из–за того, что его закрывал широкий ствол, но теперь я могла полностью насладиться его лицезрением. Хотя если честно, наслаждаться было нечем.

Какой–то парень примерно одного со мной возраста, одетый в бывшую когда–то белой рубашку, черные брюки и высокие сапоги, был пришпилен как бабочка к этому самому дереву. В его руки, вздернутые над головой, прямо в ладони, были вбиты толстые металлические то ли гвозди, то ли штыри. Похоже, он уже давно был без сознания (а может быть и мертв…). Белые (именно белые, а не седые!) волосы, закрывавшие лицо и спускавшиеся до пояса были заляпаны высохшей грязью, на рубашке застыли потеки крови…

Я осторожно отвела прядь волос у него с лица и прикоснулась к его шее. Пульс был едва слышным и, как говорят в американских и бразильских сериалах, нитевидным, но, слава богу, что хоть таким. И еще, слава богу, что он хотя бы стоял на земле, а не висел в воздухе.

Подцепив ногтями шляпку этого гвоздя, я начала вытягивать его из ладони. Тот легко поддался, и парень повис на одной руке, навалившись всем своим весом на меня. Я осторожно подперла его плечом и занялась второй рукой.

Наконец я отделила этого хлопца от дерева и уложила на землю. Ну и что мне теперь с ним делать? Все, что у меня есть – небольшая фляжка воды на поясе (я забыла отдать ее Луису). Нет, я, конечно, могу промыть ему раны, но что мне делать потом? Приложить на них какую–нибудь травку вроде подорожника? А где вероятность того, что я не воспользуюсь местным эквивалентом вороньего глаза или белладонны?

Ладно, позже разберемся.

Я оторвала у себя от рукава небольшую оборку и, поливая ее водой начала смывать кровь. Когда я протерла правую руку и приступила к левой, мой опекаемый открыл глаза. Что–то мне в этот момент в нем не понравилось, но вот что, я так и не поняла.

Хлопец несколько секунд попрожигал меня взглядами, а затем просипел:

– Пить.

Моя фляжка была наполовину пуста, но я, не раздумывая, приподняла его голову над землей и начала переливать драгоценную влагу в рот. Он пил жадно: струйки воды стекали по подбородку, смешиваясь с пылью. Наконец он напился и сел, опираясь о землю запястьями.

– Почему ты помогла мне?

Интересный вопрос.

– Я не привыкла проходить мимо, – выдала я первую пришедшую мне на ум версию

– Ну–ну, – хмыкнул он, смерив меня взглядом. И опять я не поняла, что было в нем странным (и во взгляде, и в его хозяине). – И как же тебя зовут, о непривыкшая?

– Евгения, – сейчас он опять поиздевается над моим именем.

– Как? Эухениа?

М–мда, «Эжени» звучит намного лучше. Эта «Эухениа» вообще, название какой–то лекарственной травы! Но я решила не заострять на этом внимания и просто поинтересовалась:

– А тебя как?

– Ланс.

Угу. Сэр Ланселот – рыцарь без страха и упрека, беловолосый, волохматый и прибитый гвоздями к дереву… Романтика…

Он помолчал еще несколько мгновений, а затем поинтересовался:

– У тебя есть что–нибудь поесть?

– Откуда? – удивилась я. – Все что у меня было, это вода, да и ту ты выпил.

Смеркалось. В засохших ветвях дерева тихо застонала какая–то ночная птица.

– Ясно… Костер зажечь сможешь?

– Я что, похожа на пожарника? – возмутилась я.

В глазах этого недоделанного Иисуса я ясно прочла, что он обо мне думает. К счастью, Ланс был культурным мальчиком, а потому не стал высказывать свои мысли вслух.

– Помоги мне встать, – приказал он.

Щас. Шнурки только поглажу. А как же волшебное слово? Не «бегом», другое… До него, похоже, дошло.

– Пожалуйста.

Ну, вот, совсем другое дело. Хорошему человеку и помочь не жалко.

Ланс встал, сделал, пошатываясь, несколько шагов и… исчез. Там, где только что находился сильно покоцанный парень, стоял серебристый волк… На его передних лапах темными пятнами грязи застыла кровь.

Волк серебристой прихрамывающей тенью скользнул в травяные заросли.

Отпад. У меня просто нет слов.

Я уже успела пообщаться с вампирами, драконами, эльфами. Мне только оборотня для полного счастья не хватало. Хорошо, что сейчас хоть не полнолуние. Или все–таки полнолуние? А, черт с ним.

Уже практически потемнело, а на небе начали прыщиками выскакивать звезды, когда из травы выскочил серебряный волк. В зубах он тащил окровавленную тушку то ли зайца, то ли кролика.

Волк бросил тушку мне под ноги (я замерла, боясь пошевелиться – еще съест) и опять превратился в человека. Ланс вытер рукавом с губ застывшую кровь и поинтересовался:

– Пить хочешь?

– Н–нет, спасибо.

– А то тут неподалеку ручеек есть, – продолжил он.

Только теперь я поняла, что меня так поразило в нем: радужка его глаз была желтой. Нет, даже не желтой, а оранжево–золотой, как у кошки. Зрачки же вообще были вертикальными…

Ужин, конечно, готовил Ланс…

Как бы между прочим, он поведал мне, что к дереву его прибили жители расположенного неподалеку города (всего–навсего шесть дней пути) за то, что он видите ли оборотень или, говоря научным языком, – представитель нетрадиционных магических меньшинств (для тех, кто не знает, поясняю, традиционные магические большинства – это маги, колдуны и так далее).