Карл Вагнер - Тень Ангела Смерти

Кейн резко остановился. Вой стал отчетливым, и казалось, что его издает не одна глотка. Его ноздри почувствовали кислый запах — запах мокрого волчьего меха. Где-то впереди него — расстояние было невозможно определить в этой буре — рыскала большая стая волков. Кейн удивился. Судя по звукам, стая вышла на охоту, но то, что волки искали добычу среди такой яростной бури, было невероятным. Возможно, их вынудил к этому голод, предположил он. В таком случае ему чертовски повезло, что он находится с подветренной стороны.

Но это преимущество может испариться с переменой ветра, так что Кейн повернул свою лошадь в сторону от голодной стаи, чтобы ветер дул ему в спину. С тем же успехом мог бы и возвращаться, хмуро подумал он. При том, что он потерял чувство направления, любой курс был теперь хорош — или плох. По мере того как он продвигался сквозь сугробы, волчий вой становился все глуше и все яростней завывала буря. Когда вой совсем затих, Кейн вспомнил, что вроде бы слышал ржание лошадей и крики людей. Но звуки были слишком слабыми, чтобы сказать наверняка, а Кейн был слишком измучен, чтобы призвать на помощь все свои способности.

Лошадь продолжала брести, спотыкаясь все чаще, но не падая. Кейн сомневался, что она сможет встать, если опять упадет, и что он сможет вновь взобраться на нее, если спешится. Время и расстояние утратили значение. Он совсем отдалился от мира времени и пространства; были только он и его лошадь, затерянные среди бурана. Кейн не знал, двигается ли он или это только ветер дует. Он уже не понимал, то ли это осколки белого летят сквозь темноту, то ли частицы черного — сквозь море белизны. Его тело немело. Скоро он не будет чувствовать лошади, на которой едет, а потом останется только Кейн, беспомощно и безнадежно покачивающийся в этом водовороте льда.

Это была бесконечность.

Вдруг что-то вцепилось в лицо Кейна. Он покачнулся и неуклюже ударил. Его окоченевшая рука наткнулась на ветку дерева. Еще несколько веток хлестнули его, когда лошадь с трудом выбирала путь среди редких деревьев.

Кейн заставил себя выйти из оцепенения, собирая остатки своей закаленной испытаниями силы. Если он в лесу, еще есть надежда. Но это было маловероятно, потому что до того как начался буран, никакого леса не было видно. Впрочем, откуда знать, как далеко им удалось заехать. Рев ветра начал затихать, деревья глушили его силу, и снег медленнее падал сквозь ветви. Установилась чернота ночи, и в этом мраке Кейн мог видеть, а другой человек не смог бы.

Это на самом деле был лес, или по меньшей мере роща, которая простиралась далеко, насколько хватало глаз. Судя по тому, как хорошо он защищал от снежной бури, это был довольно большой лес. Кейн направил свою спотыкающуюся лошадь в глубь него. Если он доберется до места, куда не достигает ветер, он сможет построить что-то вроде укрытия и, возможно, разжечь костер.

Тут он уловил запах дыма и осадил коня. Интересно, его преследователи тоже добрались до леса или это кто-то другой? Подумав, Кейн решил рискнуть. Если это костер незнакомцев, он уж как-нибудь пристроится к нему. Если наткнется на сатакийцев… Ладно, он слишком долго бегал от них. Кейн высвободил меч из покрывшихся льдом ножен. По крайней мере, замерзшее оружие найдет тепло. Они не ожидают нападения, и если учесть внезапность, да и силы его не совсем истощены бурей…

Он уже представлял себе побоище, пока пробирался меж деревьев на запах дыма. «Вроде идем в гору », — подумал он. Воодушевленный надеждой на укрытие и жаждой убийства, Кейн пришпорил коня. Крепкая коняга была на грани того, чтобы пасть, но тоже чувствовала спасение и спешила из последних сил.

Деревья поредели, впереди показалась поляна. Когда Кейн миновал последние деревья, он заметил несколько маленьких пристроек, сгрудившихся около поместья или замка, окруженного каменной стеной. Строения темнели на фоне заснеженного ночного неба, их силуэты видны были отчетливо. Кейн из последних сил направил своего скакуна к этому неведомому замку среди замерзшей пустоши. Пусть в нем хоть демоны живут, ему было все равно если там тепло. Он хрипло закричал, подъехав к воротам, и вдруг подумал, что такой ночью на посту нет привратника, и что никто в замке не услышит его среди бури, даже если там не спят. В своем теперешнем состоянии он не сможет перебраться через стену. В дикой ярости Кейн ударил в ворота своим огромным мечом. К его изумлению, ворота распахнулись: они были не заперты!

Не задумываясь о причине своего везения, Кейн въехал во двор и дико заорал, пытаясь разбудить кого-нибудь. Как только он добрался до главного входа в замок, животное споткнулось и упало, сбросив седока на камни. Кейн неуклюже повернулся, его тело слишком окоченело, чтобы повиноваться ему, как всегда легко и быстро. Он тяжело рухнул, подкатившись к двери.

Из последних сил он ударил в окованную железом дубовую дверь рукоятью меча и, уже теряя сознание, заметил (или ему показалось), будто в открытые ворота прокралось нечто белое.

II. НАЙДЕННЫЕ В БУРЕ

Что-то белое проплыло перед Кейном, приходящим в себя. С усилием он заставил себя прийти в чувство и всмотреться.

Ее глаза расширились от удивления и испуга, когда мрачный взгляд Кейна внезапно вонзился в нее, но она быстро взяла себя в руки и сказала, чтобы скрыть свое замешательство:

— Вот, попытайся выпить это.

Кейн с безмолвным удовольствием принял чашу, которую она держала у его губ, даже в таком состоянии наслаждаясь отличным напитком. От коньяка шло такое же тепло, как от потрескивающего огня, у которого они положили его. Значит, жители замка все-таки услышали крик, подумал он и осмотрелся.

Он был в маленькой комнате с каменными стенами, в которой стояли пара скамей, несколько стульев и тяжелый стол, поставленный возле очага, горевшего у одной из стен. Судя по простоте обстановки, это передняя, предположил он, здесь дворецкий и привратник присматривают за главным входом. С Кейна сняли обледеневший плащ и набросили тяжелое меховое одеяло. Двое слуг поддерживали его в полулежачем положении перед камином; еще несколько и совершенно сонная горничная крутились в комнате и в дверях.

У его губ держала чашу растрепанная девушка эльфийской красоты. По ее роскошному одеянию из меха снежного барса и усыпанному изумрудами кольцу на нежной руке Кейн понял, что это знатная дама. Прямые светлые волосы обрамляли прекрасное лицо, на котором сияли большие серые глаза. Со своим острым подбородком и прямым точеным носиком она напоминала капризного эльфа — губы, созданные для улыбок, сосредоточенно поджаты. Ей было около двадцати лет.

— Ну, Бринанин, что же ты нашла? — В комнату вошел огромный мужчина, наспех завернувшийся в просторное меховое одеяние. — Кто это с криками является к нам ночью, которая подходит только для ледяных призраков, и тревожит сон честного народа? — добродушно проворчал он.