Марина Добрынина - Отцы и деды

В общем, это я к тому, что мать права была, сказав, что надо было сегодня короля превратить в какую-нибудь гадость. Это его очень хорошо в чувства приводит, сразу перестает зазнаваться и дружелюбнее становится.

— Надоело, — повторил отец и уточнил, — надоело с ним миндальничать! Ему почти пятьдесят, а разума так и не нажил. С меня довольно — хамство его терпеть!

— Теринчик, ну какие глупости ты говоришь! Скажи еще, что мы с ними насмерть поругались из-за такой фигни и больше общаться не будем!

Мать по-настоящему расстроилась. Я ее понимаю. Здесь, в княжестве нашем, у нее друзей нет, побаиваются ее. Волшебница все-таки, да еще такая импульсивная, чуть что не так — тапком по морде хрясь! И вот уже пополнилось княжество еще одним тараканом с каким-нибудь немыслимым условием освобождения, типа поцелуя от деда Мерлина или на худой конец от короля Вальдора. Так что нет у маменьки здесь друзей, не считая отца, конечно. А в Зулкибаре королева Аннет и вдовствующая королева Брианна, вальдорова мачеха, подружки ее закадычные. Ну и сам Вальдор тоже друг ей, хоть и ругаются они порой так, что можно подумать, будто ненавидят друг друга.

— Не будем общаться. Привыкайте к этому, Дульсинея, — холодно ответил отец и исчез.

Мать беспомощно посмотрела на меня. А я что? Я тут не причем. Я не заставлял их на пустом месте ссориться насмерть! Потому я только плечами пожал и руками развел, мол — прости, мам, но ничем помочь не могу и сваливаю.

— Лин!

Грозный окрик матери убил меня в прыжке. То есть никуда я не свалил, покорно остановил телепортацию и, как настоящий хороший сын, процедил сквозь зубы:

— Да, мама?

— Ты действительно на Иоханне так сильно жениться не хочешь? Или из вредности выпендриваешься?

— Действительно, не хочу.

— Ну, она же красивая, вон фигуристая какая!

— Зато дура!

— Кто дура? Иоханна дура? Ну, ты, сын, даешь стране угля, хоть мелкого, но до… кхм… много короче. Да всем бы такими «дурами» как Иоханна быть!

— Мать, она меня на три года старше!

— Ну и что? Отец твой вот меня тоже на три года старше и ничего.

— Это другое дело, когда жена младше мужа, — возразил я. — Ну что на вас нашло вдруг? Обязательно надо нас поженить? И, кстати, как давно вы к этому решению пришли?

— Ну, вообще-то давно, — немного смущенно призналась мать. — Тебе год исполнился, когда мы решили через вас породнится.

— Матушка, а у нас вы не подумали спросить? — холодно процедил я. — Или наше согласие не обязательно? Достаточно вашего хотения?

Мать на меня неодобрительно зыркнула и пробурчала, что когда я так себя веду, то становлюсь, похож на отца не в лучшем из его настроений и мне это не к лицу.

— Мам, мне жаль, что вы поссорились, — искренне посочувствовал я, — но я не собираюсь ради вашего примирения жениться на Иоханне. Да и она на это не пойдет, даже если я буду ей под окном серенады петь.

— С твоим слухом, точнее с полным отсутствием такового, только волков в лесу распугивать! — откровенно прокомментировала моя «добрая» мама. — Придется самой придумывать, как Терина с Валем помирить.

Я задумчиво проводил взглядом удаляющуюся мать. Бедная старушка, ведь все закончится тем, что скандал отцу учинит с мордобоем и летающими по помещению предметами, а толку будет — ноль! Придется действовать самому. Из-за нас с Иоханной предки поссорились, нам и мирить их.

Придя к такому решению, я телепортировался в Зулкибар. В покои принцессы. Неприлично, конечно, но в любом другом месте, меня кто-нибудь заметить мог и королю доложить. А королю необязательно знать, что я вернулся. Кто его знает, что ему в голову взбредет? Вальдор горазд на решения всякие неразумные, еще велит меня в темницу заточить, чтоб до свадьбы не сбежал. И все. Тогда уже точно не помирятся наши с Иоханной родители никогда!

Появился я неудачно — аккурат напротив зеркала во всю стену и, как полоумный, шарахнулся, от собственного отражения. Нервишки что-то шалят у Вас, уважаемый Мерлин Эрраде! Испугался самого себя в зеркале! Хорошо еще, что Иоханны нет, а то подняла бы на смех. С нее станется гадость какую-нибудь ляпнуть, типа "не мудрено, что ты от своего отражения шарахаешься, будь я так страшна, тоже испугалась бы!"

Ну, вот не нравлюсь я ей, блонде этой высокородной! Нисколечки не нравлюсь! И глаза мои — один желтый другой голубой — ужасны. И тощий я слишком (ага, не чета ее папеньке растолстевшему), и волосы у меня неприлично рыжего цвета. А вот и не рыжего, кстати, а каштанового, как у мамы.

Я повертелся перед зеркалом, пришел к выводу, что статью я в отца пошел и лицом на него похож, во всяком случае, нос у меня не такой длинный, как скажем у матери или у деда.

— Никогда таких самовлюбленных мужчин не видела. С таким упоением у зеркала вертишься! Тебе бы, Лин, женщиной родиться.

И опять я, как истерик последний, подпрыгнул на месте с перепугу. Правда через секунду в себя пришел и гневно уставился на Иоханну. Оказывается, здесь она все это время была — на подоконнике сидела, за шторой. Окна в Зулкибарском дворце большие и шторы соответствующие, вот я ее сразу и не заметил. Хотя должен был об этом подумать, знаю же, что блонда эта с детства любит на подоконниках за шторами ныкаться. Ей там, видите ли, размышляется лучше. Какие такие размышления могут быть в этой блондинистой головушке, ума не приложу! Вот разве что глупости всякие типа той, что она мне сейчас ляпнула. Что, если я мужчина мне в зеркало нельзя на себя посмотреть?

— А что, — отвечал я, — из меня очень даже симпатичная девица получилась бы. Не чета тебе, моль бледная!

— Да уж, вылитая Дульсинея из тебя получилась бы! — оскорблено прошипела Иоханна. — Такая же рыжая, тощая и крикливая! Да ты и сейчас, не будучи женщиной, вылитая мать твоя, вот даже волосы отрастил чуть ли не до пола!

Это она перегнула. Волосы у меня не до пола вовсе. Ну да, длинные, но это не для того, о чем она там подумала… даже представлять не хочу, что именно она подумала! Мне эти волосы, между прочим, жизнь спасли!

Год назад дело было. Схлестнулся я с одним из членов Совета чародеев. Ну, то есть он первый начал. Я сижу себе у деда, этого самого деда жду, никого не трогаю, а тут заявляется убожество наше бледное, то есть советник Козюлиус, собственной персоной. Весь в черном, с пришитыми к мантии крылышками своими дурацкими и уныло у меня интересуется, где господин Глава Совета? Глава Совета — это дед мой Мерлин. Я злой тогда был, не в настроении, ну и ответил где… в рифму ответил, складненько так. А этот убогий обиделся. Так слово за слово, дошло до драки. А как маги дерутся? Ясно, что не кулаками, а магией. Этот придурок крылоносный, маг посредственный, некромант-жестовик, как и мы с отцом, только до нас ему далеко, слабаку этому. Ну, то есть это я так думал, что ему и до меня далеко. Ошибся.