Марина Дяченко - Любовь и фантастика (сборник)

Последовала долгая пауза.

– Это зачем? – спросил наконец Юстин.

– Это у меня привычка такая, – серьезно ответила девушка. – Так вот, что же я хотела тебе сказать… У тебя поесть найдется?

– Хлеб, – медленно сказал Юстин. – Сыр… Но это все в доме, а там дед… Деду про тебя говорить, или как?

Девушка опустила глаза:

– Нет, деду про меня лучше не говорить… А у вас в доме нету такой штуки, чтобы погоду предсказывать?

– Есть паук заговоренный… На сегодня дождь обещал.

Девушка застонала. Помотала опущенной головой, так что коротко – до плеч – остриженные волосы закачались светлым шатром:

– У-у-у… А на завтра?

– Он дешевый, – сказал Юстин. – Только на один день предсказывает.

Помолчали.

– Ты забыл, как меня зовут, – сказала девушка.

– Ага, – признался Юстин.

– Анита.

– Вот теперь точно не забуду…

– Это хорошо, что я тебя встретила, а не деда, – серьезно сказала Анита.

– Дед тоже добрый, – нерешительно возразил Юстин.

Анита хмыкнула. Некоторое время было очень тихо.

– Птиц не слышно, – сказал Юстин. – Плохо.

– Наездники, – сказала Анита. – Я… Слушай, ночью страшно было. Их в саду вашем гоняло штук шесть.

– Ага, – сказал Юстин. – Мне дед велел сторожок наладить, так они сторожок сорвали…

И опять стало тихо.

– А вот почему люди наездников боятся? – спросила Анита. – Ну ладно, они могут загнать курицу, поросенка там… если не намазать заговоренной смолой. Ну, ворон загоняют… Крыс… А люди почему боятся?

– Горевестники, – коротко ответил Юстин. – И потом… Птиц нет, саранча приходит. Яблоки созреть не успеют, про вишню я уж молчу… А зачем ты круг нарисовала?

– Это такой символ доверия, – сказала Анита. – Ты меня за черешни свои простил… Ну и я тебе благодарна. Так, в общем.

– А откуда ты взялась?

Анита вздохнула:

– Слушай… Будь другом. Принеси мне поесть, а заодно посмотри, что там твой заговоренный паук показывает. А я тебя здесь обожду. Хорошо?

Юстин помолчал, потом без слов поднялся и пошел к дому. Дед был в сарае; не окликая его, Юстин потихоньку вошел в дом, отрезал хлеба, сыра и кусочек колбасы, налил в небольшой кувшин молока – и, подмигнув Огоньку, пустился в обратный путь.

На полдороги вспомнил, что забыл посмотреть на паука. Возвращаться не стал; тучи, против ожидания, перестали сгущаться и даже слегка разошлись, так что в голубое окошко брызнул на какое-то мгновение луч солнца…

Потом серые перья сомкнулись снова.

Когда Юстин, со свертком и кувшином, добрался до места, где оставил Аниту – там уже никого не было. Только пустой круг, нарисованный ножом.

– Дед… А когда круг рисуют на земле – это зачем?

Дед скосил на Юстина здоровый глаз:

– Да разные заклятья бывают… От чужого уха, или от чужого глаза, или от дурного помысла. А тебе зачем?

– Да так, – сказал Юстин, и дед не стал расспрашивать. Вздохнул только и вернулся к своей работе – рубашку штопал.

– Да так, – повторил Юстин виновато. – Девушка тут была…

Дед поднял бровь.

– Да, – Юстин поерзал. – И главное, непонятно, откуда взялась. Ноги нежные, туфли господские, новенькие. Ни экипажа, ни лошади, платье такое, будто только что из дому. На берегу следов нет… Я специально на берег ходил. Песок нетронутый с прошлого дождя…

– Горевестники, – сказал дед, пряча лицо глубоко в бороду. – Так я и знал.

– Так ведь нету никакого горя…

– Девушка ниоткуда – это не радость, сынок. Радость – это когда девушка настоящая, здоровая, усталая, потом пахнет, когда ты знаешь, чья она и откуда пришла… А это не девушка, сынок, это мара, или русалка, или еще какая-то гадость, ты вот что… Давай-ка оберег тебе сочиню какой-нибудь.

– Она живая, – растерянно возразил Юстин. – Ноги расцарапала… И тяжелая такая…

Дедова бровь поднялась еще выше.

– Она на меня с дерева упала, – виновато пояснил Юстин.

Здоровый дедов глаз смотрел пристально, слепой – отрешенно.

Всю следующую неделю шел, иногда прекращаясь, дождь. Трава в саду поднялась по пояс; паук-предсказатель упрямо сидел в левом нижнем углу паутины, что во все времена означало облачность, дожди и непогоду.

Дед все-таки уехал на ярмарку. Угнездился в телеге, прикрывшись от неприветливого неба куском рогожки, и Юстин на несколько дней оказался ответственным за все хозяйство и всю скотину.

Поздно вечером, закончив наконец-то все дела и забравшись на холодную печку – они с дедом никогда не топили летом – Юстин долго мерз, кутался в отсыревшее одеяло, стучал зубами и, вспоминая Аниту, сжимал в кулаке изготовленный дедом оберег – смолистый шарик с торчащими из него перьями.

Наутро небо было чистое, ясное, и прежде чем паук-предсказатель успел перебраться из левого нижнего угла в правый верхний, весь двор и весь мир оказались залитыми солнцем.

– Стой!

Девушка вздрогнула и остановилась. Платье на ней было уже другое – зеленоватое, с высокими пышными рукавами.

– Не ходи сюда, – сказал Юстин. – Откуда ты снова взялась? С неба?

– Извини, – сказала девушка, чуть помолчав. – Я думала… Ну если я так тебя возмущаю самим своим видом – я уже ухожу.

– Погоди, – сказал Юстин в замешательстве. – Я только хотел… Ты нежить?

– Что? Опять?! Королева наездников я, ты сам сказал… Прощай.

– Да погоди ты! – рассердился Юстин. – Я по-человечески с тобой… Я тебе колбасы принес. Я ее сам нечасто ем. А тебе принес – хлеба, сыра, молока… колбасы… А ты куда девалась? И как после этого поверить, что ты не нежить?

– А, – Анита запнулась. – Я в самом деле… Ты извини. Мне надо было быстро уйти… – и она опустилась на траву, прямо где стояла, и приглашающе похлопала по земле рядом с собой.

Юстин потрогал оберег на шее – и сел. Анита тут же вытащила свой ножик и заключила их обоих в круг.

– Мне надо было уйти, – повторила Анита. – Понимаешь… Я человек, такой же, как и ты. Можешь мою руку потрогать – теплая… Это что у тебя, оберег? Я его хоть на себя надеть могу, и мне ничего не сделается. Потому что я человек.

– А куда ты девалась? – мрачно спросил Юстин.

Анита вздохнула:

– Ну, есть у меня один… способ… Я на солнце смотрю.

Юстин невольно поднял глаза к ясному небу. Зажмурился:

– Я тоже иногда смотрю… Через стеклышко. Ну и что?

Анита кивнула, будто обрадовавшись:

– Вот-вот… Через стеклышко. И я…

Она коснулась цепочки на шее – на цепочке болталось закопченное стеклышко, очень темное, круглое, с отшлифованными краями.

– Я смотрю через него на солнце, и оно переносит меня домой, – шепотом объяснила Анита. – А если солнца нету… Я тогда, помнишь, когда наездники… Я на закате не ушла, хотела поближе на них посмотреть. А утром были тучи… А если тучи, я не могу попасть домой. И если бы я тогда, в тот просвет, солнце не поймала – неделю мне тут сидеть, а отец… Он, в общем, не понял бы.