Алан Кэмпбелл - Ночь шрамов

На самой верхушке, крепко держась за флюгер, стоял мальчик.

Тонкие белые руки обняли перекладину. Порывы ветра трепали волосы и срывали рубашку, ткань металась, будто полотнище драного флага. Уже довольно долго мальчик стоял так, уцепившись окоченевшими грязными руками и ногами за флюгер, вращаясь вместе с ним, вместе с ним рассматривая шпили, стены и башни. Дилл был счастлив.

Он утомленно выпрямился. Перекладина накренилась и неохотно застонала под босой ногой, посыпалась ржавчина. Стая грачей с карканьем промчалась мимо и устремилась ввысь, в небо, и рассыпалась на сотни черных точек, растворившихся среди безмолвных горгулий и драгоценных витражей. Мальчик с улыбкой следил за птицами.

Один.

Дилл жадно глотнул холодный воздух. Еще вздох. Мышцы спины напряглись, он расправил крылья, и по сосудам хлынула горячая кровь. Даже перья ощущали движение ветра. Ветер подхватил его, чуть не сбив с ног, будто прокричав: «Давай! Отпусти руки!» Откинув голову и широко раскрыв глаза, мальчик кружился на флюгере словно на карусели. Почувствовал восходящие потоки воздуха под распростертыми крыльями, сложил их и снова расправил. Взмах — и ноги оторвались от крыши.

Внезапно послышался шепот.

В окне сверкнула лампа, и Дилл разглядел сгорбившуюся фигуру в капюшоне. Сердце бешено застучало. Он крепко схватился за флюгер, сложил крылья и спрыгнул на крышу, приземлившись на корточки.

Темная фигура на мгновение задержалась в окне. Очертания капюшона походили на огромный коготь, точно такой же, как острые крыши церковных башен. Фонарь опустился и исчез из виду.

При свете лампы Дилл успел отчетливо разглядеть в окне силуэт священника. Он замер, весь дрожа от холода. Как давно здесь священник? Что видел? Он просто проходил мимо или действительно ждал там, наблюдал?

Доложит он теперь обо мне?

Шрамы на спине Дилла заныли. Что-то подсказывало: священник наверняка обо всем донесет.

Но он же не летал. Он вовсе не собирался взлетать. Просто расправил крылья, чтобы почувствовать ветер. И все. Разве это запрещено?

Дилл спустился чуть ниже, хватаясь за черепицу дрожащими руками, и уселся на корточки в том месте, где пологая, поросшая мхом крыша перерастала в остроконечный конус. Теперь мальчику казалось, будто фигуры в капюшонах следят за ним из каждого окна, отовсюду смотрят на него их глаза, а невидимые губы нашептывают ложь, которая скоро дойдет до самого пресвитера. Щеки горели. Дилл вырвал клок мха и притворился, что рассматривает его. Перевернул растение, будто изучая что-то. Через несколько минут занятие ему наскучило, и мальчик выбросил мох, который мгновенно подхватил и унес ветер.

Рассказывали, что когда-то давно можно было стоять на самом краю пропасти и смотреть в темноту, простиравшуюся под городом. В то время только первые цепи не давали Дипгейту провалиться в бездонную глубину. Наверное, в подзорную трубу удавалось разглядеть призраков, что обитают на самом дне бездны. Теперь это невозможно. Те первые великие цепи все еще существовали где-то в самом основании города, построенного сотнями поколений пилигримов. Со временем появились новые цепи, канаты, тросы, веревки, балки, брусья и перекладины. Они словно корни пустынного куста врастали в вековые звенья. Сверху настраивались дома и дороги, навешивались мосты, пока основание Дипгейта совершенно не скрылось из виду.

Дилл топнул по крыше. Кусок черепицы хрустнул и откололся. Мальчик поднял глиняный осколок размером с кулак и замахнулся на первое попавшееся окно, но вовремя остановился. Окна были такие же древние, как и сам храм, может быть, такие же древние, как и первые цепи. Как и черепица, которую он разбил. Дилл размахнулся и запустил осколок в сторону заходящего солнца. Прислушался. Кусочек не долетел до пропасти за краем города, а зазвенел где-то в стороне.

Мальчик отскочил назад, забыв, что может повредить обо что-нибудь крылья, и уставился поверх мерцающих в темноте улиц туда, где простирались, словно измятая шелковая постель, Мертвые пески. В западной части неба громоздились багровые, с золотым брюхом грозовые тучи. На востоке гигантские водосточные трубы змеями зарывались в песок.

Небо в той стороне покрывала серебристая рябь.

Дилл медленно выпрямился. Это готовился к приземлению воздушный корабль. Струи горячего воздуха вырывались из матерчатых шлангов, отходивших от наполненного газом шара. Заходя на посадку, судно отделилось от каравана, который сопровождало, и начало спуск к дипгейтским докам. Длинная вереница каравана продолжала извилистый путь между береговой линией и огромными сточными трубами. Верблюды поднимали в воздух облака желтой пыли. Вслед за купцами в окружении рослых солдат следовала колонна пилигримов. Они с трудом волочили закованные в кандалы ноги.

— Увидимся завтра, — пробормотал Дилл. Хотя вряд ли это случится. Пройдет еще много дней до того, как пилигримы встретят свою смерть.

Темнота постепенно отвоевывала небо, зажигая яркие вечерние звезды. Дилл оттолкнулся и скатился вниз по крыше, ударившись ногой о водосточную трубу и ободрав перья. Насквозь прогнившая и поросшая плющом подпорка, которая трещала и скрипела под ногами, служила для Дилла лестницей с крыши на балкон. Когда он наконец-то стал на твердый камень, его трясло еще больше, чем на флюгере.

Оказавшись в комнате, мальчик проверил задвижки на балконной двери и оконные засовы — закрыты наглухо. Огонь почти погас, и в помещении стало неуютно. Черные тени затаились по углам. Дилл подсыпал угля и сел перед камином на колени, чтобы расшевелить головешки кочергой. Мгновенно выросли ослепительно яркие дрожащие языки пламени, угли затрещали, и теплый воздух повалил в комнату. Желтые искры закружились и полетели в дымоход, а угольная куча рассыпалась по дну камина. Дилл постучал кочергой о зубчатую чугунную решетку и повесил ее на крюк. Взял из ящика охапку церковных свечей и расставил их по комнате. Мальчик вдавливал свечи во вчерашние оплывшие огарки, чтобы надежно простояли всю ночь, и поджигал тонкой лучинкой.

Покончив с этой работой, Дилл остановился напротив каминной полки и поднял глаза на висевший на стене меч.

Его меч.

Мальчик бросился к мечу и снял его со стены. Черные от сажи пальцы еле могли обхватить обтянутую кожей рукоятку, но кого это волновало? Завтра клинок будет висеть у Дилла на поясе. Теплый свет огня отражался от лезвия и рукоятки. Мальчик опустил и снова поднял меч, чтобы ощутить его вес — все еще слишком тяжелый. Дилл отступил на шаг и сделал выпад, отведя назад свободную руку, как, должно быть, делали все великие воины. Кончик меча дрожал.