Глен Кук - Песнь крови

Но вдруг в глазах у Святоши потемнело, и он обеспамятел. Над ним, распростертым, стояли четверо, тяжело дыша и потирая ушибы.

— Скорей телегу сюда! — рявкнул вожак. — Тащи его прочь, пока другой не явился!

Говорил он на языке далекого востока, в Шасессере крайне редком.

Коренастый, склонившийся над павшим собратом, сообщил:

— Эмеральд, шея сломана.

Вожак, на вид не отличимый от прочих, вычурно проклял мертвеца за осложнение его, Эмеральда, жизни и работы.

— Этого тоже в телегу! — приказал он злобно и пнул Святошу.

Вар, прозванный так еще в детстве по причине незапамятной, заподозрил неладное. Горилла удирал слишком вяло. А когда у выхода из Бликовой аллеи не оказалось Святоши, а крепыш именно в аллею и свернул, сомнений не осталось.

Немного Вар отступил — до кузни. Он смертельно опасных орудий с собой не имел, кроме столового ножа. Во-первых, кровопролития не любил, во-вторых, Шасессера сурово воспрещала гражданским носить оружие. Однако пользоваться им умел и охотно при случае пускал в ход — как все в шайке Ездока.

Вар купил в кузне мотыгу, но навершие ее оставил обескураженному продавцу. Затем подошел к выходу из Бликовой аллеи и замер, слушая далекое поскрипывание тележных колес. Святошей поблизости и не пахло.

— Ох, беда, — пробормотал Вар и искусно укрылся в тени.

Беда долго ждать не заставила. Внезапно послышался топот множества ног. Вар занес рукоятку на манер двуручного меча. По головам она погуляла знатно. Трещали черепа и кости, визжали коренастые крепыши.

— Так кто кому засаду устроил? — заорал Вар дико, пластая налево и направо.

Эмеральд вовремя разобрался что к чему. Отступил, вскарабкался на ржавый балкон, зыбко висевший в восьми футах над аллеей, крикнул, приказывая своим отступать. Когда Вар пробегал под балконом, вопя: «Вы, трусы, встаньте и деритесь как мужчины!» — Эмеральд нагнулся и аккуратно приложил Вара по темени. Тот рухнул как подкошенный. Через минуту он, связанный, улегся на телегу рядом со Святошей и трупами нескольких крепышей.

4

Ездок влез на башню с грациозной легкостью — почти как Су-Ча, попросту перескакивавший от яруса к ярусу. Тот, взлетев, принялся пространно глумиться над пыхтевшими внизу Чазом, Шпатом и Тяпом.

— Еще одно слово, и ты без веревки вниз запрыгаешь! — пригрозил Чаз.

Пустая угроза: Су-Ча падал, лишь когда сам хотел упасть.

На Ездока, далеко опередившего свою команду, показывали снизу зеваки. Что ж там такое поделывает Защитников сын? Увы, Жерка-младшего знали слишком многие, к большому его неудовольствию. Новой работе это только мешало.

На стороне верхней платформы, обращенной к Золотому Рогу, торчала пара пятидесятифутовых тонких упругих жердей из молодых деревьев, срубленных лишь этим утром. Рабочие привязывали к ним длинные прочные веревки. Подобные жерди с веревками уже торчали со всех нижних платформ. На празднике юноши Шасессеры проденут щиколотки в петли на этих веревках и прыгнут в пропасть. Страховка остановит их в считаных футах от смерти. Чем выше платформа — тем меньше смельчаков отважится сыграть в чет-нечет с безносой. Доверху отчаянно бесстрашные доберутся лишь к темноте и с самой последней площадки прыгнут с факелами в руках. Ездок выиграл эти состязания на храбрость в пятнадцать, шестнадцать и семнадцать лет.

Глянул мимоходом на рабочих, отвернулся — те же поедали его глазами. Сложен был Ездок на зависть любому атлету и слыл гением.

Смертоносная машина стояла на краю платформы, обращенной к цитадели.

— Кто-либо к ней притрагивался? — спросил Ездок.

Затрясли головами дружно — никто, само собой.

— Мы не знаем, зачем она. Что это такое? — спросил один.

Ездок на вопрос внимания не обратил. Осмотрел машину, не пытаясь коснуться.

— Хм, гениально!

— У-у, чертяка! — выдохнул рабочий.

— И вам добрый день, — отозвался сладко Су-Ча.

— Тяп, когда отдышишься, изучи-ка эту штуку — на предмет неприятных сюрпризов.

— Чтоб снова, чтоб еще раз полез на такую верхотуру… — пробормотал Тяп, склоняясь над машиной.

— Тебе еще вниз лезть, — напомнил Чаз.

— Пусть прыгает, — посоветовал Су-Ча. — Может, пока долетит, крылья смастерить успеет.

— У тебя чувство юмора как у младенца, — заметил Чаз.

— Так я почитай что младенец — едва две тысячи стукнуло.

— Никаких сюрпризов! — объявил Тяп.

— Чья работа, определил?

— Нет.

Тяп глянул за край платформы — и качнулся. Ездок ухватил его за руку.

— Эх, жаль! — Су-Ча вздохнул. — Я думал, он попробует.

Чаз двинул ногой, целясь дать бесу пинка, но Су-Ча мгновенно растворился в воздухе и захихикал, сидя уже на ящике с инструментами с другого края платформы.

Рабочие, бормоча под нос и чертыхаясь, полезли вниз.

— Любопытно, успел ли отец пометить убийцу? Су-Ча, можешь вынюхать что-нибудь?

Бес поводил носом вокруг машины. Скорчил унылую гримасу.

— Пахнет, но слабо. Трудновато различить.

Опустился на четвереньки, внюхиваясь, будто гончая над следом. Пополз к лестнице, перелез, глядя вниз.

— Выяснить, куда убийца делся, можно и без бесовского нюха, — проворчал Чаз. — Если крылья не отрастил, так по лестнице спустился.

— Мы можем предложить награду за свидетельство. Даже в полночь кто-нибудь мог видеть убийцу, — предложил Шпат.

Он говорил редко, но если уж говорил, слушал даже Ездок.

— Хм… нет, — решил тот. — Пока — нет. Слишком много вопросов будет. Но возможно, когда слух распространится. Ты вместе с Тяпом пройдись-ка по окрестным пивнушкам. Если кто и видел ночного лазуна по башням, то наверняка растрепал завсегдатаям.

— Ладно вам, Ездок. Почему бы нам вместе не отправиться? — проворчал Тяп. — Всегда вся забава достается Чазу с бесом.

— Су-Ча тоже останется без развлечений — ему искать Вара со Святошей. Слишком долго их нет. — Говоря, Ездок медленно повернулся, глянул искоса на окно цитадели: — А, я так и думал!

— Что ж вы думали? — буркнул Чаз.

— В лаборатории — гости. В окне кто-то показался.

— Пошли! — заорал Чаз и кинулся к лестнице, Тяп со Шпатом — за ним.

Ездок осмотрел еще раз смертоносную машинку, затем схватил одну из веревок — и прыгнул!

Рабочие завопили. Ездок полетел к камням площади, но пружинистая веревка и жердь затормозили падение, остановили в шести футах от земли. Ездок выпустил веревку, а приземлился, уже изготовившись бежать. Помощники же и тридцати футов не успели пролезть от верхней платформы.