Глен Кук - Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

– Ты не попадешь десятифутовым шестом в зад быка, привязанного в стойле, – проворчал Тарп.

Что он этим хотел сказать? Плоскомордый пытался приподнять не уступающего ему в росте гоблина и вернуть его к жизни. Увы, даже мой дружок Плоскомордый не специалист по общению с покойниками.

С карликом он и не пробовал вступить в контакт. Коротышка после удара стал примерно на фут короче, чем был. Тарп потряс в недоумении головой. Я решил, что это вовсе не плохая идея, и проделал то же самое. Хозяин не переставая выл по поводу убытков, а его клиенты начали потихоньку вылезать из щелей, которые они ухитрились найти в полу.

– Что теперь? – поинтересовался Тарп.

– Не знаю, – ответил я, выглядывая на улицу.

– Они ушли?

– Похоже на то. Народ начинает выползать из нор.

Первый признак того, что события завершились. Теперь любопытные займутся подсчетом трупов и примутся врать друг другу, что видели всю битву от начала до конца. Когда прибудут представители власти – если прибудут, конечно, – в рассказах очевидцев истине будет соответствовать лишь то, что кого-то убили.

– Пойдем спросим у Тинни. Вот оно, подлинное озарение гения.

3

Тинни Тейт не мышка-домоседка, для которой главное приключение в жизни – ежедневный поход на базар. Но она и не та девчонка, которая якшается с парнями, втыкающими ножи в своих ближних и бегающими шайками, паля из арбалетов в добропорядочных граждан. Она живет в доме своего дядюшки Уилларда. Уиллард Тейт – сапожник. Сапожники, как правило, не обзаводятся врагами, выпускающими из людей кишки. Если ботинок жмет, клиент стонет, бранится и требует возвратить деньги, а вовсе не прибегает к услугам крутых ребят.

Я думал об этом, поспешая домой. Случившееся не имело никакого смысла. Правда, Покойник обожает повторять: если что-то не имеет смысла, значит, в вашем распоряжении не все части головоломки, или вы их разместили не на своих местах. Поэтому, рыся к дому, я твердил себе: не спеши с выводами, подожди, что скажет Тинни. И отгонял мысль о том, что Тинни может оказаться неспособной что-либо сказать.

У нас с ней не совсем обычные и довольно неровные отношения, когда вместе тесно, а врозь – скучно. Ссоримся мы непрерывно. Но наши отношения значат для меня очень много, хотя я и понимаю, что в конечном счете они ни к чему не приведут. Мне кажется, наша связь продолжается только из-за моментов примирения, которые бывают горячее кипящей стали.

Прежде чем я добежал до дома, я твердо знал: какова бы ни была роль Тинни в этом деле, тот, кто с ней так поступил, заплатит – заплатит с такими процентами, которые заставят покраснеть даже самого свирепого ростовщика.

Старина Дин превратил наш дом в хорошо укрепленный форт. Он ни за что не открыл бы дверь, если бы Покойник не бодрствовал. Сейчас-то он наверняка не спал – я ощутил его прикосновение, колотя в дверь и вопя, как поп, возвещающий о божественном откровении.

Дин распахнул дверь. Он выглядел на десяток лет старше, чем обычно, и казался совершенно измотанным. Старик не успел запереть замок за Плоскомордым, как я уже ворвался в комнату Покойника.

«Гаррет!» Телепатический окрик Покойника был похож на удар. Он подействовал на меня как ледяной душ. Мне захотелось кричать. А это могло означать только одно…

Она была распростерта на полу. Я не смотрел на нее. У меня не оставалось на это сил. Я пялился на Покойника, на все его четыреста пятьдесят фунтов, погруженные в кресло. Он оставался в неизменном положении уже лет четыреста – с того момента, когда кто-то пырнул его ножом. Если бы не десятидюймовый хобот, смахивающий на хобот слона, его можно было бы принять за самого толстого человека в мире. Но он – не человек, он логхир, представитель столь редкой расы, что на моей памяти никто не встречал живого логхира. Впрочем, мне хватает забот и с мертвым логхиром, Понимаете, если вы прикончите логхира, он не уходит из нашего мира. Так просто вам от него не избавиться. Он всего-навсего перестает дышать и отказывается от танцулек. Его дух остается в земной оболочке, становясь со временем все сварливее и сварливее. При этом тело не разлагается. По крайней мере с моим Покойником за те годы, что я его знаю, ничего не случилось. Конечно, по краям он немного трачен молью, мышами и всякой другой живностью. Она объедает логхира понемногу, пока тот спит, а рядом нет никого, чтобы эту живность шугануть.

«Не веди себя как дурак, Гаррет, Хоть бы раз за все время нашего знакомства ты подумал, прежде чем что-нибудь предпринять».

В этих словах он весь. Обычно бывает еще хуже. Мой жилец – временами партнер и частенько ментор. Он держал меня под контролем, но я сумел прохрипеть:

– Поговори со мною, Увалень. Поведай, что происходит.

«Успокойся. Страсти порабощают разум. Мудрые существа…» Вот так. Он может продолжать в таком духе бесконечно. Философ. Но только не в трудные моменты… Я начал что-то подозревать. Когда вы привыкаете к определенному логхиру, вы понимаете больше того, что он вкладывает в ваш череп. Покойника рассердило случившееся, но он не впал в ярость и не жаждал мщения, как можно было бы ожидать.

– Неужели опять виноват я?

«Ты, Гаррет, упражняешься в необоснованных умозаключениях больше, чем в беге».

– С ней все будет в порядке?

«Полагаю, да. Однако ей потребуется искусный хирург. Я усыпил ее, и она будет крепко спать до тех пор, пока не станет доступна медицинская помощь».

– Спасибо. Теперь скажи, что ты от нее узнал.

«Она не имеет ни малейшего представления о том, что произошло. Ни в чем не замешана. Человека с ножом не знает».

После небольшой паузы он добавил без обычных для него саркастических комментариев:

«Она шла просто встретиться с тобой. Была безмерно удивлена случившимся».

Он отпустил меня, позволив опуститься в глубокое кресло, специально поставленное для моих визитов.

«Пока ты предавался размышлениям, я пришел к выводу, что это было случайное, немотивированное проявление насилия».

Это означало, что он сумел прочитать мои мысли о недавнем преследовании.

К нам присоединился Плоскомордый. Опершись на спинку моего кресла, Тарп внимательно смотрел на Тинни. Думаю, он пришел к тому же решению, что и я. Его самообладание меня восхищало. Тинни ему нравилась, к тому же у него были особые отношения с ребятами, убивающими женщин. Как-то раз он потерял одну девушку, которую подрядился охранять. Это была не его вина. Пытаясь ее спасти, он истребил полвзвода убийц и сам был умерщвлен процентов на девяносто. С тех пор парень перестал быть самим собой.