Кинли Макгрегор - Меч Тьмы

— Почему вы спрашиваете меня об этом, милорд?

— Я Гавэйн, — представился он с широкой доброй улыбкой. — А это мой брат — Агравэйн.

Имена удивили ее. Она слышала о них только в одной истории:

— Как в сказаниях о Короле Артуре?

Его лицо мгновенно просияло:

— Ты знаешь нас?

— Нет, милорд, не знаю. Я знаю только те предания, что рассказывают старики и менестрели на ночь за предоставленные пищу и кров, или на улице, когда просят денег.

Он нахмурился, глядя на нее:

— Но ты знаешь о рыцарях Круглого стола Артура?

— Да, милорд. Кто же не знает?

На его лицо снова вернулась улыбка.

— Тогда ты нас знаешь. Это мы. Нас с моим братом отправили сюда, чтобы найти тебя. Тебе суждено стать матерью следующего Мерлина, и ты должна пойти с нами, чтобы мы могли защитить тебя.

Сирен похолодела от его слов. Матерью следующего Мерлина? В какую игру они играли?

Но потом она испугалась, поняв их. Это было более чем привычно для благородных: положить глаз на крестьянку для своего удовольствия. И она не могла ничего сделать, чтобы остановить их. Крестьяне не имели никаких прав перед благородными господами.

Тем не менее, если бы она пошла с ними и мастер Руфус узнал об этом, он бы вышвырнул ее вон. Они с женой требовали от всех своих учеников целомудрия. Джильду выгнали как раз в прошлом году, когда узнали, что ту всего лишь провожал с мессы до дома один молодой человек.

Они даже за руки не держались, и теперь Джильда опозорена и работает в местном борделе без надежды на лучшую судьбу.

— Пожалуйста, милорд, — сказала она дрожащим от искренности голосом. — Не просите меня об этом. Я честная и порядочная женщина. У меня ничего нет в этом мире, кроме моей незапятнанной репутации. Я уверена, что вы великодушны и не заставите невинную женщину страдать в угоду вашему вожделению.

Ее слова явно смутили его.

— Ты все профукал, Вэйн, — произнес другой рыцарь раздраженным тоном.

Какие странные слова он использовал. Она никогда не слышала таких прежде, и они, безусловно, не соответствовали ситуации, потому что рыцарь, к которому он обращался, ничего не держал у своих губ.

Он прошел мимо Гавэйна и низко поклонился ей:

— Миледи, прошу вас. Мы не причиним вам вреда. Мы здесь только для того, чтобы защитить вас.

Было трудно заставить себя не смотреть на них.

— Защитить меня от чего, милорд?

Единственное, от чего ее следовало защитить — это от таких людей, как они.

Тот, кого звали Гавэйн, ответил:

— От когтей Морганы. Вы принадлежите нам и должны стать невестой Авалона, и поэтому сейчас вам нужно пойти с нами, прежде чем моды найдут вас и заберут в Камелот.

Она не могла не посмотреть на них после всего сказанного. Какие странные слова они использовали.

— Моды? Что, черт побери, такое — «мод»?

— Миньоны смерти. Моды. Это раса, созданная перед смертью кельтским богом Балором[2]. Сейчас они контролируются Морганой, и она пошлет их за вами. Попомните мои слова.

Они сумасшедшие! Оба. Сирен сделала шаг назад, ее сердце стучало. Что она могла сделать? Если она позовет на помощь, они могут объявить, что она одна из их крепостных. Она даже не была уверена, что мастер Руфус поможет ей. Он не посмеет противоречить благородным.

Боже, помоги ей.

С этим ничего нельзя было поделать. Она могла только побежать и молиться, что сможет скрыться от них.

Крепко прижав к себе ткань, девушка рванула на улицу, подальше от них, и побежала что есть силы. Она слышала, как мужчины кричали, чтобы она остановилась. Но ни в коем случае Сирен не позволит, чтобы ее поймали и использовали для своего удовольствия.

Стремглав бросившись в переулок, она споткнулась об осколок булыжника, но сумела удержаться на ногах. Сирен осмотрелась вокруг в поисках выхода.

Между двумя зданиями был небольшой узкий проход, через который смогла бы пролезть только она. Мужчины были слишком уж большими, чтобы последовать за ней.

Сирен подбежала к проходу и прижалась к стене перед тем, как протиснуться внутрь. Там стоял ужасный запах и она очень старалась не дышать через нос. В любом случае, воняло там или нет, этот вариант был лучше, чем альтернатива. Пусть лучше пострадает ее нос, чем тело.

Она услышала, как мужчины вбежали в переулок позади нее и выругались.

— Где она?

— Мерлин убьет нас, если мы вернемся без нее.

— А все ты и твои великолепные идеи. Клянусь, Гавэйн, мне следовало задушить тебя при рождении, — он изменил свой тон на пронзительный и насмешливый: — «Мы просто скажем ей, кто мы, и она пойдет с нами добровольно. Никаких проблем», — затем его голос стал снова глубоким и обвиняющим. — Будь ты проклят за глупость. Мне следовало оставить твою вонючую задницу в двадцатом веке, а не тащить тебя домой.

— Лучше бы так и сделал! Я безусловно предпочел бы остаться. Не то, чтобы это имело значение. Какая там у тебя была блестящая идея о том, чтобы держать ее подальше от Морганы? А? Никакой у тебя не было, не так ли, умный братик?

Пока они спорили и ругались друг с другом, используя бессмысленные фразы, она продолжала идти к выходу.

— Вот она где!

Девушка обернулась и увидела рыцарей позади нее у входа. Те попытались последовать за ней, но не смогли, тогда они бросились назад, чтобы обогнуть здание.

Сирен выскочила из переулка, затем побежала, сломя голову, вниз по узкой мощеной улице. Повсюду были люди, идущие на рынок и по делам. Если повезет, рыцари потеряют ее из виду в толпе.

По крайней мере, она так думала, пока не завернула за угол и снова не столкнулась лицом к лицу с Гавэйном. Как он попал сюда так быстро?

— Тебе не спрятаться от нас, Сирен, — он схватил ее за руку.

Сирен вывернулась и снова бросилась от него в суетливую толпу. Люди ругались и толкали ее, когда она в спешке налетала на них. Ее сердце готово было разорваться от ужаса и паники.

Что же ей делать?

Обернувшись назад, она увидела, что преследователи все еще гонятся за ней, и ринулась на улицу, но резко остановилась, услышав лошадиное ржание.

Сирен подняла голову и увидела огромного черного боевого коня, взвившегося на дыбы перед ней. Его блестящие копыта мелькали в воздухе, словно он хотел ударить ими ее. Она подняла руки вверх, чтобы защититься и взмолилась, чтобы животное остановилось до того, как растопчет ее.

Рыцарь заговорил с конем на языке, которого она не понимала, и вернул контроль над животным.

— Женщина, ты пытаешься покончить с собой? — зарычал он на Сирен.

Но черты его прекрасного лица смягчились, став менее суровыми, а гнев исчез, когда он посмотрел на нее.