Анна Бессонная - Осколки миражей

То, что выглядело, как два торчащих камня с той стороны, отсюда, изнутри, было кобальтово-золотой аркой, за которой прошло десять лет жизни бывшей наследной принцессы.

А тот, кто ее вырастил, не любил опозданий к обеду. К тому же сегодня был особенный день и особенный обед — последние для нее в этом месте. Пришло время покинуть эту недоступную для остальных нишу мира, где Элейн провела последние десять лет, обучалась всему, что не требовало магических сил, штудировала исторические фолианты, испещренные заметками рукой Эреола на обширных полях, — все для того, чтобы однажды вернуть власть династии Молионов.

Пришло время отправиться в логово врага, в которое теперь превратился родной дом…

Удобные брюки из прочной темной ткани совершенно не стесняли движений, мягкие кожаные туфли позволяли идти почти бесшумно по усыпанной листьями и ветками тропинке между вереттами. Чем дальше от воды, тем меньше становилось плакучих деревьев, и их место заняли лаймиры. Тонкие, но прочные, как стальные прутья, стволы оканчивались пучками длинных лиан, которые переплетались чуть выше человеческого роста, формируя сплошной потолок из пурпурных листьев, под которым было темно, как в сумерках. По ту сторону арки находились горы, но здесь не было ни следа острых пиков или отвесных склонов. Только эта небольшая роща, с виду нетронутая, но ухоженная — умело направленные лианы, подстриженные лишние побеги, — и приземистый дом, за которым начинался непроходимый лес со вторым выходом из ниши мира. Но этим выходом никто не пользовался, потому что Эреол перенаправил его в сплошную гору, еще когда вместе с Элейн укрылся здесь от Л'Аррадона на долгих десять лет.

Дом из серого камня состоял всего из двух этажей. Фасад был густо увит ярко-зеленой лианой с ажурными листьями, похожими на ворох пушистой паутины. Когда листья шевелились от легкого ветра, казалось, что по стене стелется зеленоватый туман.

Когда теперь доведется увидеть эту привычную картину в следующий раз?..

Элейн вошла в холл, скользнула взглядом по скалящимся с потолка и стен каменным чудовищам, которые иногда лениво шевелили лапами или помахивали хвостами, и прошла через это темное помещение в столовую, откуда доносился голос воспитателя, бормочущий заклинания.

— Я приготовил все, что мог, — встретил ее Эреол. — Я слишком ослаблен. Прости. Все, на что я пока способен, — это вадриты и немного защитных чар. Изменение сознания Тамеанов было моим пределом.

— Я знаю. — Элейн прошла между массивными резными шкафами, доверху набитыми компонентами для зелий, и села у стола рядом с Эреолом. — Я верну себе власть, ты получишь монополию на вадриты в Ивстане, а может быть, и в Угларе… даже скорее всего, потому что глупо ограничиваться возвратом старого, если можно получить все королевство. И постепенно восстановишь могущество. Никакой благотворительности, только выгода. Я помню, чему ты меня учил.

Колдун поднял голову от пестрой кучки разноцветных амулетов-вадритов на гладком золотисто-коричневом столе. Странно было думать, что вся игра разворачивается во многом из-за них. Но без них колдуны не обладали бы и половиной своего могущества. Вадриты сильно разнились в цене в зависимости от предоставляемого ими вида магии, но приносили неизменную прибыль. И деньгами, и энергией.

Вот только когда Кервелин с помощью Л'Аррадона захватил Ивстан, а затем и весь континент от Бастионных гор до спуска к океану, вадриты Эреола пропали из тамошних лавок. А продаж через океан с помощью Детей моря хватало только, чтобы кое-как протянуть на минимальном магическом уровне.

— Иногда я думаю, что обучил тебя на свою голову, — усмехнулся Эреол, и у губ его на миг проступили озорные складки. Никто не знал точно, сколько сотен лет колдун живет за счет взаимообмена энергиями — жизненной и магической — с простыми людьми, но выглядел он максимум на двадцать семь — тридцать. — Хотя так думать опасно, потому что ты мало на что способна в одиночку.

— Ты же будешь рядом, — недовольно передернула плечами Элейн. — Будешь советовать, подсказывать, помогать и что там еще положено.

— И ты будешь слушаться, — жестко добавил Эреол, — потому что ни тебе, ни мне, ни кому-либо еще не по зубам тягаться со всем королевским двором одновременно. Будь у меня хоть немного больше сил, я бы проник туда с тобой. Но защитная магия Л'Аррадона меня моментально распознает, так что советы — это единственное, на что я сейчас гожусь.

В его голосе проскользнула злая горечь. Элейн хорошо знала, кем он был до ивстано-угларской войны. Да, познавшему вкус силы трудно смиряться… И, глядя ему в глаза, она видела, что он хорошо понимает то, что с каждой новой частью плана становилось все более ясным и ей. Их затея была просто жестом отчаяния.

Какая наивность — верить, что можно проникнуть во дворец под видом фрейлины и что-то изменить! Использовать вадриты, строить козни, пытаться плести интриги — жалкие попытки, обреченные на провал заранее, ведь двор был сплоченным как никогда, а для заговора нужно как минимум две стороны, объединенные общей целью. То, что планировали Элейн с Эреолом, было сущими мелочами в масштабах реальной политики. А сами они, лишенная прав принцесса и утративший силу колдун, — детьми в масштабах жизни. Может быть, поэтому трудно было воспринимать его как старшего. Она слишком хорошо видела его бессилие.

— Брось, — Элейн провела рукой по его растрепанным черным волосам, убранным в хвост. — Я все же надеюсь, что мы сможем устранить Лерринтов. Может быть, не сразу. Но Л'Аррадон и его марионетка Кервелин получат по заслугам. А с ними и эта лицемерная дрянь, моя матушка, — скривилась она.

— Не спеши судить, — веско произнес Эреол. — Ты не знаешь всей правды.

— Я знаю, что "Вистария, вдовствующая экс-королева Ивстана, сочеталась законным браком с нашим королем и повелителем Кервелином IV Угларским и Первым императором Амоннина, Континента Бастионных гор…" — процитировала Элейн по памяти объявление из газеты. Она отлично помнила каждую деталь того, что произошло в утро падения Кадмара. Остальное узнала после — на следующий же день. Эреол не считал нужным беречь детскую психику. Иначе из девочки не выросла бы принцесса, готовая в будущем взять бразды правления в свои руки. Еще не ставшая жесткой, расчетливой и циничной, какой он хотел ее видеть, но уже растерявшая обременительные понятия о благородстве.

Такая же, как он сам.

Она узнала и о резне в столице, и о том, что младшая сестра София была убита, но труп бросили в горах и даже не похоронили, — типичный жест пренебрежения угларцев. Она узнавала все — газеты документировали каждую деталь, каждую перемену в Объединенном Угларском Королевстве острым мелким шрифтом, обрамленным узорами из вязи, фиксировали любой шаг нового короля — единственного монарха королевства-империи Кервелина Четвертого Лерринта — во множестве виньеток. Эреол каждый день выбирался за газетами, изменив внешность. И каждый день рассказывал и показывал Элейн, кто и что у нее отнял. Ненависть и решимость копились, переполняя чашу. Все было готово уже давно, оставалось дождаться подходящего случая. И отправка в Кадмар единственной дочери графа Тамеана стала лучшей возможностью. Семья графа жила обособленно, выезд ко двору стал первым за долгое время, сам Тамеан слыл отшельником, и никто бы не удивился, что дочерей вдруг оказалось две, а не одна. В том числе и родня…