Алена Даркина - Приют на свалке

Реклама закончилась, и герой с обнаженным торсом снова стал крошить маленьких врагов. Но смотреть расхотелось. После рекламы, Левицкого начала мучить ностальгия. Когда-то Марк был одним из счастливчиков, живших в Лондоне на этаже +13. Теперь все, что у него осталось — это маленькая комната, маленький телевизор и приют. Он в раздражении выключил телевизор, разложил кресло, сделав из него кровать, и лег спать.

Ночь с воскресенья на понедельник. Лондон

Когда выключается свет, комната полностью погружается во тьму. Никаких отблесков из окон, поэтому не разглядишь даже собственную руку. Эта темнота Йоргену не мешает, она привычна с детства. Жизнь в двухсотэтажном городе замирает после одиннадцати вечера. В комендантский час в подъезде ходят только дежурные полицейские. В квартирах может, кто-то и смотрит вечерние фильмы, но таких немного. Большинству жителей города завтра с утра идти на работу, они отдыхают. Ему бы тоже выспаться. Завтра в пять утра жена уйдет на свалку. Она, как и ее родители, мусорщик. Он — охотник. Только сегодня они вместе тренировались в спортзале — при их профессии надо всегда быть в форме, иначе со свалки можно и не вернуться. Когда жена утром уйдет, ему надо будет проводить дочерей в школу, а через полчаса и самому на свалку. Надо бы выспаться…

Но Йоргена мучила бессонница. Весь день он ходил сам не свой, хоть и старался, чтобы жена не заметила его состояния. Вечером как обычно лег в постель, как обычно был нежен с Евой, как обычно притворился спящим после горячих ласк. И даже честно попытался уснуть, но ничего не вышло.

Он осторожно отодвинулся от сладко посапывающей женщины. Убедившись, что Ева не проснулась, откинул легкое покрывало и поднялся. Руки потянули на себя дверную ручку. В коридоре, придерживаясь левой рукой за стену, чтобы случайно не наткнуться на вешалку, пошел на кухню. На обеденном столе лежал фонарик, на случай если Йорген захочет пить ночью — никто другой на кухню в неурочный час не заходил. Он включил фонарик. Темно-синий свет скользнул по пластмассовому столу и табуреткам. Возле стены четыре пол-литровые бутылки с водой. Ева приготовила на завтрак. Помедлив, он решил не искать другую бутылку в ящике, а взять одну со стола. По привычке, подошел к окну, облокотился на холодильник.

Стал медленно пить, глядя в черноту за окном. Там внизу невидимая сейчас и от этого кажущаяся безопасной свалка. Километрах в двух днем можно разглядеть шестиэтажный приют. Мысли невольно унеслись к старому другу. "Что там поделывает Марк? Скорей всего спит. С его беспокойным хозяйством за день так умаешься, что уже ни до чего нет дела. Честное слово, лучше каждый день встречаться с хищниками, чем отвечать за двести с лишним детей… Но зато Марк там царь и бог. И никто не побеспокоит его, как меня. Повезло Марку…"

Йорген отошел от окна и сел за стол. Цедя по глотку воду, он размышлял о том, что Марку повезло с детства. Воспитали его законопослушным до безобразия, так что разведка на него и не позарилась. А его вот, вместе с Лизой Бреквел завербовали. После двух лет тренировок — им тогда едва шестнадцать исполнилось — послали из Нью-Йорка в Лондон. Лиза за главную, а он, Йорген, на подхвате. Затерялись в подъезде среди бродяжничающих сирот, два года прятались от полиции, которая то и дело пыталась выловить детей, чтобы выбросить на свалку. У тех, кто избежал этой участи, в восемнадцать лет появлялся шанс стать полноправным гражданином города — надо было только сдать тест на физическую выносливость, и тогда ты становился охотником или мусорщиком. Люди этих двух профессия погибали часто, поэтому брали и беспризорников. В Нью-Йорке их хорошо подготовили, так что тест они сдали без проблем, их приняли в мусорщики и дали койку в общежитии. Еще через два года их приняли в команду охотников. Потом они создали семьи: сначала Лиза вышла замуж за Марка, потом он встретил Еву. Дружили парами…

Вскоре Лиза погибла. Он видел ее за день до смерти: высокая, смуглая, с длинными черными волосами, которые она никогда не убирала в прическу — волосы свободно рассыпались по плечам. Она всегда владела собой — он даже не подумал, что у нее возникли какие-то проблемы. За неделю до этого она сообщила, что получила важное задание — но и только… Марк до сих пор не знал правды о том, кто и почему ее убил. Йорген хранил эту тайну: ни Еве, ни Марку не следовало знать об этом для их же безопасности.

Йорген не мог без сожаления потерять напарницу, с которой проработал бок о бок столько лет, но с другой стороны, когда это произошло, испытал и облегчение. Не стало Лизы — не стало начальника. Он предпочел забыть о своем прошлом и жить так, будто никакого нью-йоркского разведотдела не существует, а он обычный лондонский охотник, цель которого прокормить семью и вырастить детей.

Одиннадцать лет его не беспокоили, и тут — как хищник на голову — послание. Позавчера, когда он возвращался домой со свалки, к нему внезапно подбежал какой-то подъездный беспризорник, сунул ему в руку крохотную шпионскую флешку и исчез. Йорген и слова не успел сказать. Когда дома просмотрел послание на наладоннике, оказалось, что это приказ от его нью-йоркского начальника Божана Депрерадовича. В три часа ночи шестого мая он должен появиться на ярмарке для получения задания. Флешку он уничтожил, но это происшествие выбило его из колеи, даже сон пропал. Он не знал, что теперь делать, как избавиться от своего прошлого. Единственное, что пришло ему в голову: сделать вид, будто никакого приказа не получал.

Он бы непременно так и поступил, если бы не Ева и его дочки. Он представил, как девочки спят на одинаковых пластиковых кроватях. Чтобы купить их они копили еду почти год.

…Когда погибла Лиза, его младшенькая только родилась. Но уже тогда он подумал: сделает все, что в его силах, чтобы никакая беда не коснулась его семьи. Сейчас ему стало особенно страшно за них. Трехлетнего Сашку, сына Марка пристрелили, а что сделают с его девочками, он даже представлять не хотел. Следовательно, завтра ночью ему придется проникнуть на ярмарку в комендантский час. Придется сделать все, что нужно Божану. И даже свыше, чем нужно.

Понедельник. Приют

— Хищники! — вопль в наушнике защитного шлема Марка больно ударил по перепонкам. Он сморщился. Краем глаза заметил, что точно так же скривился Йорген. Капитан Оверсон не ограничился молчаливым недовольством:

— Гришка, твою мать! — отчитал он тихо, но яростно новенького. — Ты прекратишь орать или нет?

— Прошу прощения, господин капитан, — послышался в ухе виноватый голос Клюева.