Оксана Демченко - NZ

Ручка наконец сказала «хряп», чего я и ждала с немалым интересом, затаив дыхание. Часть «мясорубки» осталась в руке психа, он немного посидел в прострации, наблюдая излом пластика. Покосился на меня, судорожно ощупал карманы и сунул мне сто долларов.

— Нет возражений?

— Да забирайте, — улыбнулась я, широким жестом отнимая у него ценный обломок и запихивая ему же в карман. — Продано.

— Есть для вас работа, — сообщил он. Похоже, перешел к главному, залаял внятно, короткими фразами. — Контракт базовый версия три, упрощенная. Срок обязательной службы без права расторжения со стороны контрактуемого — семь лет в пересчете на локальное время. Срок обязательного продления при отсутствии строгих нареканий со стороны контрактатора — еще семь лет, учитывается мнение руководства габа-порта. Условия: полное обеспечение жизнедеятельности. Право на прием двух гостей одновременно. Служебный транспорт со встроенным проводителем. Статус на время службы, его локально следует понимать, как гражданство, приравнивается к «габ», ранг бер. С особыми полномочиями в сфере полномочий.

Последний словестный выкрутас меня сразил. Я даже не сразу сообразила, что не могу внятно разобрать первую букву в так называемом статусе. Если псих картавит, то его предложение выглядит наивнейшей ловушкой. Мы не г’абы, г‘абы не мы — надолго ли?

— Габ, Георгий, — уточнила я. — А то послышалось не очень хорошее.

— Свобода перемещения в пределах белкового простора универсума, — возмутился пассажир, по его лицу прошла дикая волна — будто кожу приподняло. — Неограниченность прав, служащие габов статусно выше любых пассажиров, гостей и прочих посетителей. Право прямой коммуникации с габариусом сектора, при наличии обоснованной причины. Оплата, — тут он порылся в карманах и важно показал смятые в кулаке деньги. — Один килограмм ценимого у вас металла, наименование «аурум», за один локальный год исполнения контракта. Нарекания могут снизить вес вполовину, поощрения не предусмотрены за исключением исключительных случаев.

Меня опять пробило на смех. Он обожал туманить людям мозг, эти полномочия в рамках полномочий и исключения исключительных — ну сразу виден жлоб-начальник. Крыса канцелярская сумчатая. Денежками трясет перед носом, но уберет их в карман и не поделится. Знаю я таких.

И тут до меня наконец дошло про «аурум» в килограмм-годах. Нет, сундука с сокровищами я не углядела и бриллиантового дыма тоже. А вот отдельную «однушку» в экологически чистом пригороде, где не воняет харчо и скандалами…

Пассажир все понял, не такой он и шиза. Изобразил губами улыбку типа капкан — и кивнул. Значительно, без спешки. Взял из моей вялой ладони телефон, изучил цифры и остановил отсчет секунд.

— Это вопрос чести, — пафосно воззвал псих, потрясая деньгами. — Во имя квиппы я тут трачу драгоценное время свое. Ибо квиппа есть средоточение смысла жизни всякого достойного из моей расы. Оговорю особо, интересы наши не контактируют с вашей расой прямо или косвенно, нет ущерба чести в контракте.

Убрав приманку в американских рублях, пассажир еще раз изучил показания секундомера. Достал приличное портмоне с отечественными дензнаками и отсчитал тысячу сто. Бережно положил в бардачок и прижал мобильным.

— Ответ немедленно. Имею рвение закрыть отбор в течение семи часов по локальному времени, имею в запасе девять персон в статусе «приемлемо», — без выражения сообщил мой наниматель.

— Аурум… у нас по цене лома принимают.

— Несущественное замечание. Можно иметь счет в банке, ячею в хранилище. Можно оформить на любую страну, сделать эквивалент, — поморщился он, намекая на мою тупость. — Швейцария. Меня консультировали, так удобно. Мы очень надежная структура. В локальном понимании мы госслужащие. Статус габ, даже если вы не получите повышение от габбера до хотя бы габла — это полный социальный пакет и сопровождение на отдых с привилегиями.

— Габла… Названьица у вас, — поморщилась я. — Небось, и габно имеется.

— Время для ответа истекает.

— Да.

— Да — и все? — удивился он.

Ну, как ему объяснить, что сегодня вечером я эту новобрачную не убью, а вот к весне дозрею до первой судимости. Что брата я в целом не обожаю, но терять последнего члена семьи из-за того, что впал в любовный ступор и лапает вонючий целлюлитный холодец днем и ночью? Что я вообще, глобально, оптимист на грани срыва, потому что хороших людей в мире много, а мне попадаются сплошь исключения из означенного приятного правила. Причем такие — ну, полные выродки, блин.

Мой наниматель еще немного поизучал сломанный стеклоподъемник. Похлопал глазами, будто фотографируя рычаг переключения передач и приборную панель. Потер ладонью пластик руля. Наконец, горестно скривился, отказывая себе в дальнейшем содержательном безделье.

— Контракт рассмотрен двусторонне. Прошу протянуть руку ко мне. Отбываем к месту несения службы.

Я протянула и именно теперь сообразила, что понятия не имею, на что подписалась — хотя я пока не чиркнула нигде ни слова, ни крестика-нолика. Может, я самозачислилась в шпионы? Судя по оплате, я теперь Сима Бонд. И мне срочно полагается принять водки с мартини. Или без мартини.

По голове садануло так, что и без водки я ощутила все прелести глубокого похмелья. Свет погас. Тошнота включилась. Головокружение завелось с пол-пинка. Слух переколбасило особенно грубо. В гулком отдалении гнусавились сами собой распоряжения, я вроде их и не понимала, но исполняла. Вдыхала, выдыхала, шагала, стояла. Или лежала? Пьяным в помощь тяготение. Я была беспомощна.

— Раз-раз, проверка усвоения базиса, — сообщил в ухо смутно знакомый голос. — Габбер, доложите ваше состояние.

— Хреновое.

— Впредь требую указывать допустимые ответы: годен к службе или не годен, — укорил голос. — Итак, ваш статус вшит в ДНК, так понятно для вашего локального уровня знаний. Ваш сектор в габ-порту, именуемом Уги, имеет номер семь, переключение на десятичную систему счета — красный канал. Ваша форма на вас. Свод нерушимых законов, он же памятка посетителя габ-порта, в нагрудном кармане. Ваш транспорт в служебном секторе габ-отстойника. Причал семь.

Вообще-то я в детстве верила, что семь — счастливое число, но теперь начала сомневаться. «Отстойником» счастье не назовут даже в… полном габе.

Похмелье слегка подрассосалось, удалось разлепить глаза и поверить: тяготение постепенно принимает тело и ориентирует его, то есть меня, в пространстве.

Мама, и почему я не приняла предложение того старого мухомора, друга твоего замшелого грека? Он вполне умильно сопел на мой четвертый размер бюста…