Екатерина Шашкова - Марготта

– Его здесь нет! – радостно резюмировала я, хватая сестру за руку. – Можно с чистой совестью идти домой!

– Он обязательно должен быть. Только, наверно, чуть подальше, где самые старые захоронения. Там все что угодно можно найти.

– Ага, в том числе и приключения на свою… ммм… свои… твои вторые девяносто.

– Ты что, боишься? Ты же потомственная магичка в черт знает каком поколении, что тебе эти трупы сделают?!

– Да я не о трупах. Трупы как раз ничего не сделают, если их не будить. Но там же столько всяких живых водится, что проще самим удавиться.

– Да кто там может водиться кроме сторожа?

Я смерила сестру скептическим взглядом (кажется, даже получилось) и начала перечислять:

– Значит, так: бомжи, цыгане, сатанисты, гадюки, беспризорники, готы, еще раз сатанисты, прочие сектанты, бродячие собаки, нацисты, толкиенисты.. – В этом месте главное – выдержать эффектную паузу. – Мне продолжить список? Или хватит?

– Ну толкиенисты, предположим, на кладбищах не собираются и нацисты, кажется, тоже. Да они нас и не тронут – на кой мы им сдались. Если что – сбежим. Вот только травку под крестом найдем…

Бесперспективняк, она непереубеждаемая. Я украдкой вздохнула. Что-то мне в этом культпоходе не нравилось. То ли предчувствие было нехорошее, то ли есть хотелось, а может, просто полнолуние так действовало. Глюк в кармане тоже завозился, высунул наружу лобастую голову и зашипел. Я запихнула его обратно и зачем-то начала исследовать содержимое второго кармана. Честное слово, лучше бы не начинала! Каким-то непостижимым образом в нем уживались: испачканная пастой ручка, ржавое лезвие, карамелька в липком фантике (тут же была отправлена в рот вместе с фантиком, потому что отлипать от конфеты он категорически не хотел), пара наклеек, старая фенечка, крошки от печенья, мятый листок с недописанным стихотворением (а я же его позавчера весь день искала), пятикопеечная монета, мятый кусок лейкопластыря и прочая мелкая ерунда. Это еще ладно, у одного моего знакомого в карманах обитали рыжие тараканы и белые мыши. И очень даже мирно сосуществовали.

Пока я перебирала в кармане разнокалиберный хлам, Ксанка успела уйти довольно далеко, и я бросилась ее догонять. В той части кладбища, куда мы забрели, уже даже тропинок нормальных не было. Налепленные вплотную друг к другу кресты занимали целое поле, и, обладая хорошей фантазией, легко можно было представить себе мрачные силуэты упырей, вой оборотней, светящиеся глаза или отблески костра. А что? Даже мне показалось, что справа что-то мелькнуло. А теперь слева. Да и Ксанка куда-то запропала… – Кса-а-а-ан, – тихо позвала я.

– Тут меня! – откликнулась сестра из-под покосившегося креста. – Я, кажись, его нашла.

– А ты уверена, что там похоронен утопленник?

– Конечно нет, но зато крест деревянный. И травка растет. – Ксанка радостно продемонстрировала мне пучок сочных листьев ярко-свекольного цвета.

– На сельдерей похоже.

– Да ну тебя, Фома неверующая. Вечно говоришь такие глупости, будто не магичка, а училка времен буйного социализма.

Я живо представила себя в строгом костюме, разношенных туфлях сорокового размера и с длинной псевдобамбуковой указкой. Волосы собраны в пучок на затылке, с носа сползают огромные стрекозоидные очки в роговой оправе… Видение было таким ярким, что я не удержалась и хихикнула. А кто-то за моей спиной и вовсе расхохотался.

Я всегда считала, что у меня хорошая реакция, а сейчас окончательно в этом убедилась. Резкий разворот – и я нос к носу столкнулась с высоким парнем, закутанным в черный балахон. Лица видно не было, только глаза сверкали из-под капюшона, но по размаху плеч принадлежность к мужскому полу угадывалась однозначно. А определить, что он высокий, вообще было секундным делом. Я уже говорила, что столкнулась с ним нос к носу? Так вот, он при этом сидел на корточках. Вернее, уже вставал.

Я закончила изучение балахонистого типа мгновением раньше, чем он понял, что я его заметила, и это было очень хорошо. Потому что, осознав, что обнаружен, парень резко выбросил вперед правую руку со сжатым кулаком. Я увернулась (говорю же, реакция хорошая) и, повинуясь извечному женскому рефлексу, въехала коленом обидчику между ног. Вставать балахонистый сразу же раздумал, тоненько взвизгнул и повалился на землю. Судя по аналогичному визгу, донесшемуся откуда-то сзади, пока я разбиралась со своим противником, еще кто-то попытался обидеть Ксанку. Я обернулась и застала прелестную картинку: моя сестра стоит над скорчившимся парнем и упирает острый каблук своей туфельки ему прямо… да, вот как раз туда. А напротив стоят еще три таких же типчика и смотрят на происходящее с выражением немого ужаса на физиономиях. Даже капюшоны откинули, чтобы лучше видеть. А может, чтобы нам было легче их разглядывать. Ну я и разглядела-таки одну знакомую рожу.

Витек, тот самый, который подвозил нас до кладбища, оказывается, тоже не все рассказал. В том же направлении ему, ага. Но чтоб настолько в том же… Интересно, что он тут все-таки делает? Протемняется душой и режет дохлых кошек? Фу, как неромантично.

Зато у Ксанки, кажется, разом прошла вся влюбленность. По крайней мере, смотрела она на него совершенно спокойно, без дрожи в коленках. Зато тот тип, который находился у нее под каблучком, трясся, как я перед годовой контрольной по математике.

– Садистка ты, – констатировала я, обращаясь к сестре.

– Ага! – радостно кивнула Ксанка. – А насчет сатанистов ты оказалась права, они здесь действительно водятся.

– Мы не сатанисты, – неуверенно начал Витек, – мы охотники на ведьм!

– А мы тут при чем? – хором откликнулись я и Ксанка, испуганно переглядываясь. Такие у нас в городе, кажется, раньше не водились. А теперь, значит, появились на наши головы.

– А вы, наверно, ведьмы, – предположил парень, окидывая нас максимально презрительным взглядом. На Ксанкином декольте взгляд надолго застрял, а где-то в районе коленок остановился окончательно, разом потеряв всю презрительность. Но охотник на ведьм все-таки мужественно докончил свою речь: – И мы вас сейчас будем сжигать, потому что вы есть средоточие мирового зла.

В кармане заворочался Глюк, и я успокаивающе погладила его по голове. Ничего, родной, прорвемся. И не от таких удирали. И, повинуясь инстинкту самосохранения, я перекинула почти всю имеющуюся в распоряжении энергию в кисть правой руки. Если что, буду отстреливаться огненными пульсарами. Ксанка тоже разминала руки, готовясь к какому-то заклинанию. Она их знала бессчетное количество, в том числе и кучу запрещенных. А у меня, бездарности, даже и разрешенные-то не всегда получались. Ну как говорится, в семье не без Марго.