Ральф Шеппард - Зло Валузии

Тем не менее, он не стал унывать, а быстро нашел выход — выхватил из-за пояса острый, как игла, и в то же время очень прочный длинный стилет заморийской работы, который всегда носил в паре с мечом, и намертво прикрутил его своим кожаным ремнем к тонкому концу весла. Соорудив, таким образом, острогу, киммериец поудобнее перехватил ее и, заняв охотничью стойку, стал зорко вглядываться в волны, не мелькнет ли где блестящая спина алпача пожирнее. Инстинкт хищника полностью овладел варваром, и первая жертва не заставила себя долго ждать. Не очень крупных размеров, молодой и, по всей видимости, неопытный зверь подплыл слишком близко к ялику Конана, который отреагировал на это с быстротой молнии,— и вот уже трепещущая добыча поднята на остроге. Конан победно заулыбался — впервые за много дней. Наконец-то удача повернулась к нему лицом!

Киммериец быстро перерезал горло своей жертве и, бросив ее на дно суденьппка, вновь занял исходную позицию. Хвала Крому, охота обещала быть удачной. Вода вокруг так и бурлила под ластами морских красавцев.

Наконец, высмотрев наиболее неосторожного из них, который подплыл почти к самому борту, Конан поднял острогу и... Неожиданно огромная черная масса бесшумно вынырнула из воды и, блеснув гигантскими бивнями, вонзила их прямо в спину несчастного котика. Конан, собиравшийся ударить по той же мишени, со всего маху вогнал острогу в лоснящуюся спину неведомого зверя, который чуть было не опрокинул ялик в азарте погони за своей жертвой. Вода вокруг тотчас окрасилась кровью. Неизвестный хищник издал страшный рев и резко дернулся, увлекая за собой острогу. И если бы рука вовремя не разжалась, то вслед за острогой последовал бы и Конан.

Огромный зверь с острогой в спине стремительно поплыл прочь от челна, издавая душераздирающие вопли, от которых у Конана заложило в ушах. Очевидно, кинжал сильно досаждал морскому чудовищу, ибо оно, выпрыгнув из воды,— на удивление легко, несмотря на изрядный вес,— сделало в воздухе двойное сальто, и варвар смог наконец рассмотреть своего конкурента по охоте. Это был огромный морской бык, шкура которого была покрыта черной короткой щетиной. Маленькие, налитые кровью глазки злобно сверкали, а бивни были столь велики, что вполне сравнились бы и со слоновьими.

Конан возблагодарил богов за то, что благоразумно разжал руку и дал зверюге утащить острогу. Правда, теперь он остался без весла и без стилета, но зато был жив. Прояви он хоть чуточку больше упрямства — и очутился бы в воде, где неминуемо погиб бы под ударами хвоста или от клыков взбесившегося быка.

«Странно, что этот бык охотится на алпачей. Не слыхал я, чтоб они жрали кого-нибудь крупнее рыбы. Эдак, он и меня бы слопал. Так что пусть плывет подобру-поздорову, Нергалово отродье...»

Морской бык, действительно, стремительно удалялся от ялика, продолжая издавать ужасные вопли. И неожиданно на его жалобы откликнулся кто-то — и от его рева задрожали все прибрежные скалы, На поверхность всплыли оглушенные рыбы, а сам Конан едва не свалился за борт.

Похоже, что мысль о Нергаловом отродье не зря пришла Конану в голову. Ибо загарпуненный бык — огромный, размерами с матерого самца,— оказался всего лишь детенышем. Да, именно детенышем — и хоть и не самого Нергала, но существа явно близкого к нему.

Вода, примерно в нескольких кабельтовых от ялика Конана, внезапно забурлила и заклокотала, и на поверхности показалась чудовищная голова, размерами сравнимая с добрым утесом. Это была башка страшного монстра, выходца из отдаленных эпох, когда природа играла с формами жизни и, одержимая безумием, порождала самые невероятные создания.

Киммерийцу доводилось слышать легенды гипербореев и ваниров, ходивших на своих судах далеко по Северному морю. По их словам, там еще можно было встретить подобных чудовищ, которым поклоняются дикие племена поедателей ворвани. Но киммериец во время своих странствий, хоть и забирался довольно далеко на север, ни разу не встречал подобных существ и потому считал истории о них пустыми байками. Так что здесь, на Вилайете, он ожидал увидеть что угодно, но только не колоссальную тушу, свирепо вращавшую огромными кровавыми глазами и ощерившую страшную пасть, в которой красовались целых шесть бивней,— самые большие толщиной, длиной и остротой не уступали носовому тарану боевой стигийской триремы, а маленькие были подобны бивням крупного зембабвийского слона. И это необъятных размеров чудовище, рассекая толщу вод огромными ластами, которым позавидовал бы и кит, решительно направилось к челну Конана.

— Кром!— воскликнул ошеломленный варвар, непроизвольно хватаясь за меч. Однако уже в следующее мгновение он со всего маху сиганул за борт и поплыл к берегу что было мочи, благо что волны подогнали ялик довольно близко к суше. Пожалуй, это было наиболее здравым решением. Останься Конан в ялике — он был бы обречен. Вплавь же у него еще оставался шанс спастись. Оставалось лишь уповать на силу рук и ног.

Положение, однако, усугублялось тем, что чудовищный морской бык, который мог тягаться размерами со средней величины китом, в отличие от последнего, был вполне приспособлен к передвижению на суше.

Однако Конан не стал размышлять над этои проблемой и яростными гребками устремился к берегу. На мгновение оглянувшись, он увидел, как монстр со страшным ревом набросился на его несчастный ялик, круша его в щепы ужасными бивнями. Под конец он полностью потопил остатки суденышка ударом могучего хвоста. Огромная волна от чудовищного всплеска накрыла киммерийца с головой, но он, ослепленный и наполовину захлебнувшийся, продолжал отчаянно грести.

Расправа над яликом несколько задержала морского гиганта, и Конан получил выигрыш во времени. Вскоре его, отчаянно загребавшего руками и ногами, и подталкиваемого невольным союзником — прибоем, вынесло на скалистый берег. Его изрядно ободрало о камни, но, невзирая на это, киммериец встал и, жадно глотая воздух раскрытым ртом, пустился вскачь — вверх, по скалам, подобно козе в горах его заснеженной родины. Уже в который раз навыки опытного скалолаза, приобретенные еще в детстве, выручали его из беды.

Тем временем морской бык добрался до мелководья и стал огромными скачками выбираться на сушу. Вскоре он весь вышел из воды и полностью предстал перед изумленным взглядом киммерийца. Размеры этого чудовищного тела поистине впечатляли,— казалось, одна из многочисленных скал ожила и с ревом карабкается вверх, попирая своих неподвижных товарок. Конан успел заметить гигантские соски, болтавшиеся на груди чудовища, и понял, что прогневал любящую мать, случайно поранив ее здоровенное чадо.