Алексей Тихонов - Разведчик с Острова Мечты

— Подобной добычей не прокормите и кошку, — фыркнул Дайсар, когда первый из рыбаков поравнялся с ним.

— Не ворчи, брат, — улыбнулся тот в ответ, опуская на землю полупустую плетенку. — Знаешь, что не сезон.

— Так зачем тогда воду баламутить?

— Не все же делается пользы ради. Иногда приятно поработать и для души.

— Но полопать ты, Скоха, при этом не забываешь, — отмахнулся Дайсар. — Идем, мастер ждет. Брось кому-нибудь свою корзину, не в тягость будет.

Дайсар озлился на друга не случайно — главной и неизменной проблемой колонии всегда оставалась еда. Каждый месяц в окрестные деревни отправлялись две-три телеги за мукой, пшеном, горохом и прочей снедью, но покупаемого продовольствия хватило бы только на полуголодное выживание толпы здоровых парней. Пришлось разбивать огород, заводить скот. Летом, в сенокос и жатву, команды колонистов помогали селянам, те рассчитывались на месте натурой. И все равно чувство сытости почти исчезло из памяти. Мясо вкушалось исключительно по праздникам, оттого серьезным подспорьем оказалась рыбная ловля. Цепочка крошечных островков, или «Камней», в миле от берега несколько месяцев в году снабжала их изрядным количеством рыбы, в удачные дни ее даже вялили впрок. С самого начала работой этой занимались шесть человек, и среди них Скоха, веснушчатый русоволосый парень, весельчак и балагур. Когда мастер Кане отобрал его в состав четверки для особой миссии, Скоха подыскал себе замену, но при любой возможности был всегда готов снова сорваться в море к своим неводам.

Друзья по очереди спустились в маленькую землянку. Комнатка размером три на четыре шага содержала из мебели лишь пару деревянных топчанов, весь остальной скарб впихивался в ящики под ними. Сидевший на краю жесткого ложа Кане, прищурившись и отклонившись к двери, читал какие-то бумаги. Вошедшим ученикам он махнул рукой, и те, пригибаемые низким потолком, разместились на топчанах. Через минуту мастер отложил свиток, повернулся к юношам.

За десятилетие жизни на чужбине Вакамо Кане достиг той солидной заматерелости, следом за которой идет только старость. Первые седые волосы и первые морщины уже размечали ей дорогу. Здесь, в Валесте, диадонец отрастил усы, чтобы, как он шутил, меньше выделяться среди западного люда, — сейчас и в них поблескивали серебристые нити.

— Разберем наши дела, — заговорил хардай. — Жаль, нет Кабо, но возвратится он еще не скоро. Прежде с тобой, Дайсар. Отчет я слышал, тем не менее хотелось бы ознакомить и остальных.

— Стоит ли, учитель? — Юноша понурился. — Я все понял.

— Хорошо, но требуется, чтоб понимали и они. — Кане обратился к двум другим ученикам. — Мы во многом создали из вас тех, кто вы есть, посему способны предположить, что вы чувствуете во время вылазок. Мир кругом кишит несправедливостью и жестокостью, верно? Душа зовет прийти на выручку каждому обиженному? Только не забывайте, вы не просто постигшие, не просто воины. Вы разведчики, глаза и уши; ваша цель единственная — сведения. Случайно ускользнувшее от внимания слово может стоить жизни всем вашим товарищам. И стало быть, вам нельзя рисковать своей зря! Что бы ни довелось увидеть!

— Сдержаться порой тяжело, — заметил Шагалан. — Наступаешь на горло собственной природе, а это гадкое чувство.

— Да, здесь заключена большая проблема. Как хардаи вы обречены следовать своей натуре, как разведчики — часто действовать вопреки. Именно в этом главная трудность пути разведчика, или, как говорят на Диадоне, охотника, а вовсе не в умении стрелять из лука или прятаться в лесу. Пусть я охотником не был, но то, с чем удалось познакомиться, постарался передать целиком. Возможно, этого недостаточно, однако основы-то вам ведомы!… Дальше предстоит идти уже самим…

Воцарившуюся тишину нарушил Шагалан:

— А что же все-таки произошло?

— Дайсар наткнулся на двух солдат, издевавшихся над крестьянином… — рассеянно ответил мастер. — И забил обоих.

— Опасно, конечно, — Скоха пожал плечами, — но, в конце концов, двумя захватчиками меньше.

— Там оказались даже не мелонги, а стражники губернатора. Кстати, в последнее время они заботят меня все больше: продажные твари, никудышные воины, при всем том их довольно много. Если суммировать известное сегодня, на три-четыре тысячи человек имперского гарнизона придется не менее пяти-семи тысяч всяческих изменников, стражников, шпионов, прочей нечисти. И желательно бы увериться, что с поражением своих хозяев они сразу сложат оружие. То же относится к другой любопытной компании — фригольдерам. Эти приплывают в Гердонез чуть ли не ежемесячно, пускают здесь корни, а как бывшие солдаты Империи, вероятно, преданы мелонгам. Возьмите, друзья, опять же на заметку — нащупать ходы ко всей этой пестрой публике было бы весьма полезно… Какие новости у тебя, Шагалан?

— Как и планировали, учитель, через Нестиона я вышел на ватагу Омута. Провел там целый день. Пустышка. Обычная разбойничья шайка, на разговоры о свободе реакции никакой, одни алчность с гнусностью.

— Удалился тихо?

— Да, получилось ускользнуть во время всеобщей попойки. Хотя тоже подмывало помахать руками.

— Понимаю, — кивнул мастер. — Как оцениваешь самого Нестиона?

— По-моему, надежный человек. Правда, знает немного, и связей с гулькин нос, вряд ли отыщет еще кого-то, но кров в трудную минуту предоставит всегда.

— Пускай так. — Кане, поднявшись, зашагал взад-вперед по узкому проходу между топчанами. — Ладно, давайте подведем итоги последних недель.

Решение об активных разведывательных действиях принималось в конце зимы — аккурат ко второй годовщине того, как мастер Кане сформировал их четверку и занялся ее подготовкой. Можно лишь догадываться, по каким признакам хардай отбирал в ученики столь непохожих людей: весельчака Скоху, рассудительного Шагалана, степенного Дайсара и хромого Кабо. Но с того дня они превратились в единую команду, выделенную из прочей массы ребят. Их почти не отвлекали на работы по хозяйству, зато к ежедневным тренировкам добавилось еще несколько часов специальных, совершенно отличных от всех прежних.

В этом своем обучении юноши прошли как бы два этапа. Сначала преподавалось выживание на природе — в лесу, горах, открытом поле, — они осваивали искусство прятаться, двигаться, наблюдать и нападать. В качестве своеобразного выпускного испытания Кане отвез группу в какую-то чащу в полусотне миль от лагеря. Пятнадцатилетних подростков оставили одних в промозглом ноябрьском лесу, выдав только по ножу и плащу на каждого. Пожалуй, тогда впервые они почувствовали дыхание подлинной опасности. Обеспечивать себя теплом, кровом, едой довелось две недели. Там, в утлом шалашике, под завывания ледяного ветра и волков, друзья выстояли.