Мэри Херберт - Дочь молнии

Пирс встретился глазами с каждым из восьмерых, будто хотел закрепить сказанное в их мозгу, затем ободряюще улыбнулся Габрии и сел.

В толпе задвигались, послышались приглушенные голоса.

Следующей встала леди Тунголи. Как вдова лорда Сэврика и мать Этлона она пользовалась особым почетом и уважением среди женщин Хулинина. Все голоса смолкли, когда она кивком приветствовала суд и стала говорить.

— Я буду говорить от своего имени, а также от имени тех, кого сегодня нет с нами.

Она говорила негромко, но ее голос проникал в самые отдаленные уголки зала.

— От себя я скажу, что пришла сюда защищать свои убеждения. А теперь вспомните лорда Сэврика. Я достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы быть полностью убежденной, что он никогда бы не осудил Габрию на смерть. Он уважал ее за ее бесстрашие, за ее ум, за ее решительность. Если бы он сейчас был здесь, он проанализировал бы ее поступки и причины, их вызвавшие. Он был уверен, что в этой ситуации вы поступите так же мудро.

Есть и другие свидетели. Это клан Корин. Чем заслужил он такую судьбу? Они были только пешками в руках лорда Медба, и он раздавил их, когда они не захотели идти войной на своих союзников. Габрия избегла их страшной участи. Она хотела отомстить за близких и покарать убийцу. Думаю, что будь на ее месте кто-нибудь другой из Корина, он поступил бы так же.

— Есть еще один человек, которого можно призвать в свидетели, — вдруг выступил из толпы пастух. Он вопросительно взглянул на леди Тунголи. Она кивнула и замолчала, уступив ему право говорить. — Я имею в виду лошадь хуннули, Нэру. В нашем клане всегда любили и оберегали эту древнюю породу. Мы знаем, что хуннули не выносят зла в любом его проявлении. Но если все, что говорил Талар, правда, почему Нэра так любит Габрию и не расстается с ней? Думаю, тот простой факт, что хуннули доверяет Габрии и послушна ей, говорит о девушке больше, чем любое из наших предположений.

Пастух умолк и сел на место.

Поднялся со скамьи бард Кантрелл и обратил к Габрии свои слепые глаза. Его глубокий, низкий голос зазвучал в наступившей тишине:

— Пастух повернул вопрос интересной стороной. Долгие годы, в песнях, легендах, преданиях, нам говорили, что магия — это ересь. Мы верили безоговорочно, что это зло, что оно несет разрушение и беды. В этом мы были правы. Магия действительно зло. — Слушатели были шокированы и растерянно глядели на барда. Он улыбнулся, его пальцы легко коснулись струн арфы, которую он всегда носил с собой. Нежная мелодия разлилась по залу. — Но мы забыли, что магия может быть так же красива, как конь хуннули, так же полезна, как философский камень, так же сложна, как древняя рукопись, и так же сильна, как настоящая любовь. А может, в магии не больше зла, чем в обычном кинжале. Зло там, где ее употребляют на злые цели. Магия была частью нашей жизни со времен сотворения мира, и раньше, перед Великим Уничтожением, считалось, что способность к колдовству — дар богов. Мы получили его в наследство. Я прошу вас принять Габрию. Она обладает великим даром, который следует оберегать, а не разрушать. Будьте справедливы в своем решении. Может быть, в один прекрасный день нам снова понадобятся услуги Габрии.

Кантрелл сел. Но слова его еще продолжали звучать в ушах и сердцах людей.

Больше никто не попросил слова, поэтому судьи объединились, чтобы вынести решение. Габрия ждала. Гнетущая тишина повисла в зале.

Капля пота упала на ожерелье Габрии, но она не опустила головы, и лицо ее казалось спокойным. Что же они решат? Все, чего она хотела, был покой, отдых и время, чтобы снова начать нормальную жизнь. За этот год она вынесла столько, сколько не каждому выпадает на долю за целую жизнь. Поскорей бы все это кончилось и стало лишь воспоминанием.

Она взглянула на осколок Упавшей Звезды, сверкнувший на ее запястье. Как жаль, что она не может похоронить свой талант, как воспоминания. Магия стала частью ее существования, такой же необходимой, как дыхание. Габрия никогда не гордилась своей властью, но смогла выжить только благодаря ей. Она знала, что не сможет расстаться с магией, да и никто в мире, наверное, не смог, будь он на ее месте.

Ожидание становилось невыносимым. Наконец лорд Этлон поднялся. Было слышно, как его меч задел за каменную скамью. Навстречу ему встали все восемь.

— Так каково же ваше решение? — спросил Этлон прямо.

Самый старший из судей, худощавый человек с посеребренными сединой волосами, ответил:

— Мы слышали все обвинения, выдвинутые против Габрии. Мы знаем также и о ее храбрости. Кроме того, она подарила нам жизнь и свободу. Мы — клан Хулинин, а могли бы стать рабами Медба. Итак, постановляем: освободить Габрию от наказания. Она заслужила место среди нас, в Хулинин Трелд.

Талар вскочил, его лицо потемнело от гнева.

— Никогда! — закричал он.

Этлон поднял руку, чтобы остановить грубое вмешательство жреца:

— Продолжайте.

— Однако законы клана не могут быть попраны даже в этом случае. Наше решение: считать Габрию умершей в течение времени, равного тому, которое она провела среди нас, выдавая себя за мужчину. По нашим подсчетам это шесть месяцев. Во время изгнания никому не дозволяется разговаривать с ней, равно как и общаться другим способом. Местом изгнания Габрии будет храм Амары, что близ лагеря. По истечении шести месяцев Габрия вернется в клан и займет среди нас свое место.

Габрия, пораженная, сжала руки, чтобы унять их дрожь. Приговор был жесток: всю зиму ей предстояло быть одной, без чьей-либо поддержки. Большинство женщин, она знала, не выдержало бы такого испытания. Но, с другой стороны, Габрия знала — и Этлон, должно быть, тоже, — что у нее есть шанс выжить. В отличие от других женщин клана она владела мечом и луком. Она может проголодаться, но никогда не умрет от голода.

Талар подался вперед, его глаза пылали огнем — огнем ненависти жреца к ереси.

— Это незаконно! Эта женщина — скверна! Создание зла! Если ее нога ступит в святой храм Богини Матери, весь наш клан будет проклят!

Пирс вскочил, протестуя. Лекарь, пастух, еще несколько человек окружили Талара плотным кольцом. За Габрию начали вступаться и другие, пока просторный зал не заполнился орущими голосами. Весь этот шум обрушился на девушку снежной лавиной. Она стиснула зубы, молча слушая все возрастающий рев.

— Тихо! — вмешался Этлон. — Хватит! — Он подождал, пока шум полностью не прекратился и все лица повернулись к нему. — Жрец Талар имеет возражение. Может быть, судьи объяснят свое решение и дадут наконец отдых страстям?

Вперед выступила жрица Амары. Ее длинное зеленое одеяние представляло резкий контраст с темными одеждами других людей в зале. Эта немолодая, но все еще красивая женщина пользовалась в клане не меньшим, чем леди Тунголи, почетом и уважением. Ее сверкающие зеленые глаза, казалось, пронзили Талара насквозь.