Юлия Остапенко - Тебе держать ответ

— Вот ещё! — взвилась мать. — И думать о том не смей, Ричард, слышишь? Только посмей отдать моего любимого мальчика этим дрянным Сафларе, и ты узнаешь, что такое материнский гнев!

— Двадцать третий год на него любуюсь, и жив пока, — спокойно отозвался отец, но мать его не слушала.

— Нет и нет! Я уж скорее отдам Алисию за взрослого мужчину. Она всё-таки уже не маленькая, а Бертран совсем дитя! Да и где это видано, чтобы жена была старше мужа?!

— Тогда остаётся Адриан, — сказал Ричард.

И Адриан подумал: «Вот, вот, вот. За это я тебя и ненавижу. Ты, гадкий тупоголовый болван. Зачем надо было это говорить?!»

— В самом деле! — тут же поддакнула мать. — Адриан подходит превосходно. Ему четырнадцать, девочке Сафларе десять. Чудная разница в возрасте, прямо как у нас с тобой, Ричард.

— Да уж, воистину гарантия счастливого супружества, — с иронией заметил лорд Эвентри.

— Но ей только десять, — сказал Анастас. — Не рановато ли для брака?

— Пока ограничимся помолвкой. Этого будет достаточно. А поженить их можно будет, скажем, года через четыре. Адриан как раз достигнет совершеннолетия, и я отдам Сафларе не просто сына, но мужчину, способного взять в руки меч. Если же обстоятельства изменятся за эти четыре года, мы всегда сможем взять своё слово назад, — отец удовлетворённо кивнул, будто не сам изрёк эти чудовищные для Адриана слова, а услышал их от кого-то и был полностью согласен. — Да. Это мудрое решение. Единственно верное, возможно. Благодарю вас, дети мои, что помогли мне увидеть его.

— Не стоит благодарности, отец, — пробормотал дуралей Ричард, а Анастас добавил:

— Вопрос только, что на это скажет сам Адриан…

Отец поднял голову. Солнечные лучи путались в рыжих прядях его бороды, точно такой же, какая была у его отца, лорда Уильяма. Адриан вспомнил, как кололась и кусалась эта борода, когда дед вынимал его, совсем маленького, из колыбели и разглядывал, вскинув на могучих руках к самому небу, довольно щуря голубые, как у всех Эвентри, глаза. Вспомнил и вздохнул, потому что это было ужасно давно. Дед умер, когда Адриану едва исполнилось два года, а отец никогда на него так не смотрел.

Теперь он так не смотрел даже на Анастаса. Лучистая голубизна глаз превратилась в пронизывающий резкий свет, от которого хотелось отвести взгляд.

— Почему я должен думать об этом? — спросил лорд Эвентри своего второго сына, и беспечный, нахальный Анастас, смевший дерзить ему почти всегда, потупился.

— Простите, отец, я…

— Ты изъявил готовность беспрекословно исполнить мою волю ещё до того, как узнал о моих намерениях. Отчего же твой брат должен поступить иначе? Чем он хуже тебя или Ричарда?

— Он ещё мал, — сказал Анастас, не поднимая взгляда. — Он может не понимать…

— Ему придётся понять. Если не сейчас, то позже, так не всё ли равно, когда. Интересы клана прежде всего, затем воля богов, затем приказы конунга, затем личная корысть. Только так, сын мой.

— Я это знаю, отец.

— Я знаю, что ты знаешь, Анастас, — сказал лорд Эвентри, и в его голосе прозвучала нежность, смешанная с гордостью, которую он даже не пытался скрыть.

Повисло недолгое, почти торжественное молчание, во время которого сердце Адриана, кажется, остановилось вовсе. Потом леди Мелинда с явным облегчением всплеснула руками и сказала:

— Ну, слава Гилас и сыну её, Гвидре Милосердному! Стало быть, решено. Мой третий сын будет помолвлен этим летом. Ну, вот и начали мои птенчики разлетаться кто куда, — вздохнула она и смахнула набежавшую слезу.

— Да, — сказал лорд Эвентри. — Решено.

«Да. Решено», — набатным гулом отозвалось в голове Адриана. Он обнаружил, что Бетани со всей силы дёргает его за рукав.

— Ну что, ну что, ну что? — монотонно бубнила она, должно быть, уже давно, а он и не замечал. Адриан взглянул на неё, ужасно нелепую в своём длинном платье, из которого Алисия выросла совсем недавно, и такую похожую на мать… Особенно сейчас, когда её круглое смазливое личико расплылось в понимающей улыбке, мгновенно затем сменившись фальшивым сочувствием.

— О-о, — протянула Бетани. — О-о-о!

— Что случилось? — спросил Бертран, которому за ногами старшего брата и сестры уже давно ничего не было ни видно, ни слышно.

Бетани сгребла его в охапку и закружила по тесному коридору, в точности как Адриан кружил её несколько минут назад.

— Адриан женится! — запела она. — Женится-я… ля-ля-ля… Адриана женят!

— Заткнись, — сказал Адриан, сжимая кулаки.

— Женят, женят! На девчонке десяти лет! Ля-ля-ля… она тебе в самый раз по уму!

— Если ты не заткнёшься, я тебя ударю! — закричал Адриан.

Последствия, конечно, не заставили себя ждать.

— Что там за шум? Это дети? — раздался из-за двери голос отца, а за ним — звук отодвигаемого кресла и шагов. Адриан не двинулся с места, всё так же глядя в презрительно прищуренные глаза сестры. Бетани скорчила рожу, но не отступила, только прижала ничего не понимающего Бертрана крепче к себе.

— Ну и ударь, — сказала она. — И ударь. Был бы ты мужчина, давно научил бы болтливую женщину молчать.

Адриан стиснул кулак крепче. Шаги звучали уже у самой двери, и, когда она стала открываться, Адриан разжал кулак и рванулся к лестнице, не оборачиваясь на бегу. Он бросился вниз, перепрыгивая через две ступеньки, услышал, как Анастас сверху зовёт его по имени, но не становился. С чего бы? Анастас точно такой же предатель, как и они все. Точно такой же. И даже хуже!

Адриан на бегу распахнул дверь и вылетел во двор, едва не споткнувшись о курицу, с кудахтаньем выскочившую из-под его ног. Чуть не навернулся, вот позорище было бы! Это заставило его чуть сбавить шаг — ладно, будет ему, как маленькому, сломя голову нестись куда глаза глядят. Хотя именно это ему сейчас больше всего хотелось сделать.

На подворье было шумно — люди как раз возвращались с полей и пастбищ, ручейками стекаясь в главные ворота, через которые как раз прогнали замковое стадо овец, с блеяньем толпившихся теперь у загона. Сперва непонятно было, отчего затор, — а потом Адриан увидал, что путь овцам преградили паломники, которых впустили в замок утром и о которых он совсем забыл. Ещё днём ведь собирался потолкаться около них, повыспрашивать всякие интересности, но потом Бетани принесла на хвосте сплетню про собирающийся семейный совет, и такое, конечно, нельзя было пропустить. Лучше бы пропустил, право слово. Ну, подумаешь, решили его судьбу, обручили за глаза с какой-то глупой малявкой. Мог бы хоть в самый день помолвки узнать — всё равно его спрашивать никто не собирается!