Раймонд Фейст - Слуга Империи

Хотя этот обаятельный юноша не оставлял ее равнодушной, Мара постоянно следила, чтобы не сболтнуть лишнего. Ее род только-только заставил вновь себя уважать, так что она пока не могла рисковать, в открытую заявляя о своих намерениях. У слуг Шиндзаваи могли оказаться слишком длинные языки, а молодые люди, вырвавшиеся из дома, нередко отмечали долгожданную свободу обильными возлияниями. Хокану, как и его отец, производил впечатление человека доброжелательного, но Мара еще недостаточно его знала, чтобы посвящать в свои планы.

— Меня привели сюда чисто хозяйственные заботы. — Она безмятежно помахала веером. — Три года назад мы отрезали часть земель для нового улья чо-джайнов, и в результате наши нидры лишились пастбищ. Мой управляющий говорит, что рабы, занятые на корчевке леса, в сезон дождей мрут как мухи. Приходится подбирать им замену, чтобы к весне, когда народится молодняк, наше стадо не осталось без свежей травы. — Она с шутливым упреком подняла глаза на Хокану. — Признаюсь, не ожидала, что во время торгов у меня появится соперник. Я рада нашей встрече, но вовсе не желаю при покупке тягаться с добрым знакомым.

Несколько мгновений Хокану спокойно разглядывал собственные руки, улыбаясь одними уголками губ.

— Если я избавлю тебя от этих мучительных сомнений, то взамен попрошу сделать мне ответное одолжение. К примеру, пригласить в ближайшие дни на обед смиренного второго сына — твоего покорного слугу.

Неожиданно для самой себя Мара рассмеялась:

— К чему такая вкрадчивость, Хокану? Ты прекрасно знаешь, что тебе не нужно прибегать ни к каким уловкам, чтобы получить приглашение. Твое общество… всегда желанно.

Притворно-страдальческий взгляд Хокану устремился на Люджана:

— Каково мне это слышать от той, которая в прошлый раз даже не пустила меня на порог!

— Дело было совсем не так, — запротестовала Мара и тут же залилась краской, устыдившись своего порыва. Взяв себя в руки, она чинно закончила:

— Просто в тот раз ты посетил наши края в самое неподходящее время, господин Хокану.

Она нахмурилась; ей вспомнилась осведомительница, подосланная правителем Минванаби, а вслед за тем и мужественный, хотя и недалекий юноша, сложивший голову в результате интриг и амбиций, без которых не обходилась ни одна сторона жизни народа цурани.

От Хокану не укрылась тень, пробежавшая по ее лицу. Всем сердцем он тянулся к этой молодой женщине, которая еще недавно была серьезной, молчаливой девочкой, но потом, вопреки всем ожиданиям, нашла в себе силы для защиты наследственных владений.

— Уступаю тебе этих мидкемийцев, — заявил он. — Бери их за ту цену, на которую согласится торговец.

— Но я вовсе не хочу нарушать твои планы, — возразила Мара, сжимая в пальцах веер. Она не на шутку взволновалась, однако Хокану не должен был этого видеть. Чтобы отвлечь его внимание, она принялась энергично обмахиваться, словно ее тревожила только жара. — Семейство Шиндзаваи всегда проявляло дружеское расположение к роду Акома; теперь настал мой черед ответить тем же. Позволь мне уступить тебе право покупки.

Хокану внимательно посмотрел на властительницу. Она была так хороша собой, что, видимо, не в полной мере осознавала свою привлекательность. Однако ни лучистая улыбка, ни густой слой тайзовой пудры не могли скрыть ее волнения. Молодой человек сразу почувствовал: ее душу гнетет какая-то тяжесть.

Эта догадка заставила его призадуматься. В свое время Мара готовилась стать жрицей богини Лашимы, но судьба распорядилась иначе: не успев принести обет, она вынуждена была возложить на себя бремя правления имением. По всей вероятности, до свадьбы она не имела дел с мужчинами. Между тем Бантокапи из рода Анасати, ставший ее мужем и властителем Акомы, неотесанный грубиян, был сыном заклятого врага ее рода. Хокану вдруг осенило: в браке ей выпало немало горя, потому-то властительница, успевшая стать матерью, временами походила на робкую девочку. В таком случае она тем более заслуживала восхищения — мыслимо ли было заподозрить в этой хрупкой, маленькой женщине недюжинную решимость! Никто, кроме ее домочадцев, не мог и предположить, чего она натерпелась от грубияна Бантокапи. Если бы Хокану довелось угостить кого-нибудь из ее приближенных стаканчиком доброго вина, он бы, несомненно, выведал все подробности. Конечно, рассчитывать на болтливость Люджана не приходилось — одного взгляда на крепкую фигуру офицера, ни на миг не теряющего бдительности, было достаточно, чтобы отказаться от этой затеи. Словно угадав мысли Хокану, Люджан смерил его взглядом. В преданности командира авангарда можно было не сомневаться. Хокану знал, что Мара неплохо разбирается в людях, — доказательством служило хотя бы то, что она до сих пор умудрялась оставаться в живых.

Чтобы развеять неловкость и вместе с тем не задеть самолюбие Мары, Хокану сказал:

— Госпожа, я пошутил, просто мне искренне жаль, что в прошлый приезд не удалось тебя повидать. — Он сверкнул обезоруживающей улыбкой. — Акома ничем не обязана роду Шиндзаваи. Давай посмотрим на дело с практической точки зрения. Мидкемийцев чаще всего привозят — на торги в Джамар и Равнинный Город. Как раз в Джамар и лежит сейчас мой путь. Когда еще очередную партию таких невольников доставят в ваши края, вверх по реке? Неужели я заставлю тебя ждать следующей оказии, а сам повезу по жаре два десятка рабов, скованных цепью, буду ломать голову, где их разместить на ночлег в чужом городе, а потом снова стану из-за них нанимать баржу? Конечно же нет. Пастбища для твоих нидр требуют рабочих рук уже сейчас, правда ведь? Прошу тебя, рассматривай мою уступку как простой знак внимания, не более.

Мара испытала такое облегчение, что Даже перестала обмахиваться веером, едва не выдав свои чувства.

— Простой знак внимания? Ты очень выручил меня, Хокану. Когда закончишь дела в Джамаре, милости прошу погостить у меня в Акоме перед возвращением в отчий дом.

— Значит, вопрос о покупке невольников решен. — Хокану взял ее за руку. — С радостью воспользуюсь твоим гостеприимством.

Он скрепил уговор низким поклоном, а выпрямившись, поймал на себе испытующий взгляд карих глаз. Властительница Акомы пленила его воображение с самой первой встречи. По возвращении из Джамара он мог бы познакомиться с ней поближе, взвесить все возможности, проверить, отвечает ли она ему взаимностью. Однако сейчас, как подсказывало Хокану шестое чувство, его присутствие повергло Мару в замешательство. Невольничий рынок не располагал к откровенным беседам. Опасаясь, что радость встречи сменится досадой, он поднялся со скамьи.

— Стало быть, мы обо всем договорились. Чем скорее я отправлюсь в Джамар, тем скорее вернусь в здешние края. До встречи, госпожа.