Анна Степанова - ПЛЕНЕННАЯ ДУША

Нехорошие мысли одолевали леди Юлию, все больше крутясь вокруг «Черной птицы», ее оборванной команды, сомнительной их деятельности — и выливаясь в одно огромное предвкушение неприятностей. Тут-то и заметила она незнакомца: тот сидел, прислонившись к корабельному борту, и, кажется, внимательно ее разглядывал из-под неизменного своего капюшона, время от времени бормоча что-то под нос. При свете дня отчетливо видна стала грязь на его сапогах и белые солевые разводы на плотной ткани потертого дорожного плаща.

Девушка настороженно прислушалась.

Говорил он едва слышно — да только Юлию, поднаторевшую в придворной жизни, слух отличал отменный. Ну правда, чем же еще благородной девице в обычной, повседневной скуке заняться прикажете? Только ушки держать востро, сплетни вокруг собирать… А тут, к тому же, речь явно о ней шла.

— …не повезло, конечно, барышне. Но сама ведь виновата — поразборчивее надо быть с окружением! — сам себе твердил незнакомец с легкой иронией. — Да, да, знаю — циничный я тип, ни капли во мне сочувствия… Что? Сама ведь только что сказала! — он словно спорил с кем-то, немного подтрунивая. — Опять вслух говорю… Впрочем, какая разница? Несчастные висельники, что составляют команду нашего судна, давно уж меня безумцем считают. Ладно, ладно…

Он замолчал надолго, будто продолжая свой загадочный разговор уже про себя. Юлия с опаской огляделась, не зная, что страшит ее больше — матросы-голодранцы, бросающие в ее сторону недвусмысленно-алчные взгляды, или странный этот — явно не в себе — мужчина.

— Ну уж нет! — вновь обозвался незнакомец с притворным возмущением. — Я похож на спасителя попавших в беду девиц? — он затих ненадолго, словно прислушиваясь. — Правда? — вдруг рассмеялся коротко, хрипло, будто с непривычки. — Ладно. Раз так просишь… А это уж вряд ли, милая! — мужчина, кажется, немного смутился. — Ты чересчур высокого обо мне мнения… Благородство здесь не при чем — только здравый смысл и наблюдательность… Конечно! На плащ ее посмотри…

Юлия невольно скосила глаза на свой любимый, пусть и запыленный изрядно, плащик. И что не так? Мягкая, бледно-зеленая ткань, подбитая черным мехом и привычно расшитая понизу черными геральдическими лисами, пляшущими за собственным хвостом… Плащ как плащ. Не самый еще в ее гардеробе роскошный!

Незнакомец, кажется, движение ее глаз заметил — и выводы сделал вполне правильные. Чуть голову склонил в ее сторону, плечи напряг. Эх, говорили ей, что нехорошо подслушивать!

Девушка испуганно застыла, раздумывая, не позвать ли на помощь кого из команды. Но лица этих, как справедливо выразился мужчина, «висельников» совсем уже не внушали ей доверия… И как только негодяй-капитан уговорил ее на борт подняться?

Тихая паника гаденько зашевелилась в груди — и Юлия впервые с сожалением вспомнила о надежном родительском доме.

Незнакомец, между тем, встал, ловко отряхнул полы плаща и шагнул к ней. Изящно так шагнул, словно в танце. Девушка прямо рот открыла от удивления…

А потом он сбросил капюшон — и благородная леди Юлия так с открытым ртом и застыла. Потому что мужчину красивее она не встречала даже на картинках, в изобилии покрывающих страницы столь любимых ею фривольно-героических книжек из личной матушкиной библиотеки.

А предстали ее взгляду хоть короткие, как у простолюдина, зато очень светлые, выбеленные жарким солнцем ушедшего лета, пряди волос, в которых тут же запутался морской ветерок; узкие синие глаза под изящным изгибом бровей; изысканно-тонкие черты лица, совсем не вяжущиеся с загорелой, обветренной кожей да светлой небрежной щетиной на щеках и подбородке — явными свидетельствами странственной жизни. А еще губы — четко очерченные, ироничные, в ответ на восторженный взгляд Юлии отчетливо скривившиеся в понимающе-язвительной усмешке.

Улыбочка эта, скользнувший поверх ее головы взгляд — и все! Ни кивка, ни слова, ни иного какого намека на вежливость…

— Эй, матрос! — окликнул незнакомец ближайшего проходимца из команды. — Скажи капитану, что планы меняются. Мы с этой барышней в Краме на берег сходим.

— Что-о-о? — возмущенно ахнула Юлия, но под явно приказным (совсем как у папочки-лорда!) взглядом надменного чужака голос ее сбился на тонкий, неслышный писк.

Матрос что-то буркнул в ответ, да тут же исчез куда-то. И пары минут не прошло — примчался капитан, пыхтящий и, похоже, до крайности злой.

— Мы не заходим в Крам! — сходу выпалил он.

— Очень жаль, — ничуть не смутился мужчина. — Тогда нам с девушкой придется потребовать шлюпку с парой гребцов, чтоб добраться до берега.

Капитан окинул его тяжелым, мрачным взглядом, ворочая что-то в голове да потихоньку начиная звереть. Незнакомец даже бровью не повел.

— Крам — очень неподходящее место для юной девицы, — решил сменить тактику моряк. Смотрел он теперь только на Юлию, а голос его стал растекаться отвратительно слащавыми нотками.

— О, это уж не твоя забота, капитан, — небрежно оборвал его мужчина. — Госпожа сама способна разобраться, что к чему. Не правда ли? — глаза его, смотрящие на девушку, явно потешались.

— Этот господин проводит меня на берег, — переведя взгляд со скрипящего зубами капитана на подозрительно собирающихся за его спиной матросов, неожиданно приняла решение Юлия. — Плату за оставшуюся часть пути можете оставить у себя-я-я…

Она не успела договорить, потому что незнакомец вдруг резко потянул ее в сторону и бросил себе за спину, а вся команда с капитаном во главе угрожающе ощерилась клинками.

Короткой шумной схватки Юлия не видела, испуганно вжавшись в груду набросанных на палубе тюков. Голову она решилась поднять только тогда, когда сквозь ругань и вскрики услышала знакомый спокойно-насмешливый голос:

— Так как насчет Крама, капитан?

И, к огромной своей радости, различила в ответ глухое, разъяренное хрипение:

— Убирайтесь хоть ко всем дьяволам!

А вскоре уже провожала их мрачная, изрядно поредевшая и потрепанная команда к единственной старенькой шлюпке, бросая на нежданного Юлииного защитника недобрые, но опасливые взгляды да шипя сквозь зубы ругательства.

И спускаясь в лодку, совсем не глядя на растерянную леди и щупленького, злого матроса на веслах, незнакомец вдруг сам себе улыбнулся с неожиданной, чарующей мягкостью и прошептал еле слышно:

— Ну что, довольна, Снежинка? Опять втянула ты нас в историю…

И почудился Юлии в ответ неслышный, бестелесно разлетевшийся над водой, женский смех.

Днище шлюпки заскрежетало о гальку на мелководье. Загадочный спутник Юлии закинул свой мешок за плечо, нетерпеливо спрыгнул в воду, ничуть не боясь замочить и без того жалкого вида сапоги, потопал было к берегу — но, оглянувшись на растерянно застывшую в лодке девушку, обреченно вздохнул и нелюбезно сгреб ее в охапку.