Робин Хобб - Драконья гавань

Почти целый месяц они тащились вверх по реке, держась мелководья вдоль заросших берегов. Путь по суше преграждали непролазные дебри, заплетенные лианами и ползучими растениями, почва топорщилась корнями, и дракону негде было пройти. Охотники рыскали впереди, хранители двигались следом на маленьких лодках, а последним шел «Смоляной», длинный, низкий речной баркас, от которого сильно пахло драконами и магией. Меркора очень заинтересовало это так называемое «живое судно». Многие драконы, включая Синтару, сочли присутствие баркаса неуместным и едва ли не оскорбительным. Корпус корабля был построен из диводрева — на самом деле, вовсе не дерева, а кокона умершей морской змеи. Эта «древесина» крайне прочна и не пропускает влагу. Люди высоко ее ценят. Но для драконов она так и разит драконьей плотью и памятью. Когда морской змей готовит кокон, чтобы превратиться в дракона, он пережевывает особую глину и песок, сдабривая их своей слюной и воспоминаниями, а затем отрыгивает. И эта «древесина» обладает своего рода разумом. Нарисованные глаза баркаса, на взгляд Синтары, были чересчур осмысленными, и «Смоляной» слишком легко для обычного корабля шел вверх по реке, против течения. Драконица держалась подальше от баркаса и почти не разговаривала с его капитаном. Да тот и сам не выказывал особого желания общаться с драконами. На миг эта мысль задержалась в голове Синтары. С чего бы капитану их сторониться? В отличие от многих он, похоже, ничуть не боялся драконов.

И не питал к ним отвращения. Синтара вспомнила о Седрике и презрительно фыркнула. Суетливый типчик из Удачного повсюду таскался за Элис, носил ее бумагу и перья, зарисовывал драконов и записывал обрывки сведений, которые сообщала ему хранительница. Он оказался настолько тупоумным, что не понимал ни слова, когда драконы с ним разговаривали. Речь Синтары он воспринимал как «животные звуки» и имел наглость сравнивать с мычаньем коровы! Нет, у капитана Лефтрина нет ничего общего с Седриком. Он не глух к словам драконов и явно не считает, будто они не заслуживают внимания. Так почему же он избегает их? Может, он что-то скрывает?

Что ж, он глуп, если надеется что-то скрыть от дракона. Синтара отмахнулась от мимолетной тревоги. Драконы способны раскопать человеческое сознание так же легко, как ворона — кучу навоза. Если у Лефтрина или кого-то еще из людей имеются тайны, пусть держатся за них. Люди живут так недолго, что близкое знакомство с ними не стоит траты сил. Старшие некогда были достойными товарищами драконам. Они жили гораздо дольше людей и были достаточно умны, чтобы слагать стихи и песни, прославляющие драконов. В мудрости своей они строили общественные здания и даже некоторые, самые роскошные, из дворцов так, чтобы там было уютно гостю-дракону. Память предков рассказывала Синтаре о тучной скотине, о теплых убежищах, привечавших драконов в зимнюю пору, о купальнях с душистыми маслами, которые успокаивали зуд под чешуей, и прочих предупредительных любезностях, придуманных Старшими для драконов. Как жаль, что их больше не осталось в этом мире. Очень жаль.

Драконица попыталась представить Тимару Старшей, но ничего не вышло. Юной хранительнице недостает подобающего отношения к драконам. Она непочтительна, угрюма и слишком увлечена собственным мимолетным существованием. Тимара сильна духом, но плохо этим распоряжается. Вторая хранительница, Элис, подходит еще меньше. Даже сейчас Синтара ощущала ее затаенные сомнения и страдания. Женщины Старших хотя бы отчасти разделяли решительность и страстность драконьих королев. Интересно, выйдет ли что из ее хранительниц, задумалась Синтара. Что нужно, чтобы их подстегнуть, испытать их нрав? Стоит ли тратить силы, чтобы выяснить, из какого теста слеплены эти женщины?

Что-то кольнуло Синтару в бок. Она нехотя открыла глаза и подняла голову. Перекатилась на лапы, встряхнулась и снова легла. Когда драконица уже опускала голову, ее внимание привлекло движение в высоком камыше. Дичь? Она присмотрелась. Нет. Всего лишь двое хранителей, пробирающихся с берега в лес. Синтара их узнала. Девушка, Джерд, ухаживает за Верас. Прислужница зеленой довольно рослая для человеческой самки, с короткой щетиной светлых волос. Тимара ее недолюбливает. Синтара знала об этом, но не задумывалась о причинах. С ней был Грефт. Драконица тихонько фыркнула. Этого она сама едва терпела. Может, он и хорошо ухаживает за черно-синим драконом, и начищает его чешую до блеска, но даже сам Кало не доверяет своему хранителю. Все драконы относятся к нему с настороженностью. А вот Тимара разрывается между интересом и страхом. Девушку влечет к нему — и раздражает это влечение.

Синтара принюхалась к ветру, уловила запахи удаляющихся хранителей и прикрыла глаза. Она поняла, куда они направляются.

Ей в голову пришла занятная мысль. Она внезапно нашла способ испытать свою хранительницу, только вот стоит ли растрачивать силы? Может быть. А может, и нет. Драконица снова растянулась на чуть теплых камнях, сокрушаясь, что это не раскаленный на солнце песок. И принялась ждать.

Пятый день месяца Молитв, шестой год Вольного союза торговцевОт Эрека, смотрителя голубятни в Удачном, — Детози, смотрительнице голубятни в Трехоге

Послание торговца Полона Мельдара Седрику Мельдару, в котором спрашивается, все ли у того благополучно и когда ожидать его возвращения.

Детози, похоже, кое-кого беспокоит судьба неких жителей Удачного, направлявшихся в Кассарик, но, по-видимому, уехавших куда-то дальше. Двое встревоженных родителей сегодня заходили ко мне порознь, обещая награду за скорые вести. Я помню, что ты не в лучших отношениях со смотрителем голубятни в Кассарике, но, может, все-таки выяснишь у него, что слышно о Седрике Мельдаре или Элис Кинкаррон-Финбок. Муж этой Финбок происходит из состоятельной семьи. И добрые вести, возможно, будут щедро вознаграждены.

Глава 1

ОТРАВЛЕННЫЙ

Чавкающая серая грязь липла к сапогам, мешая идти. Лефтрин шагал к сгрудившимся драконьим хранителям, все сильнее отдаляясь от Элис, сражающейся с топкой почвой.

— Метафора всей моей жизни, — сердито пробормотала та и решительно ускорила шаг.

Мигом позже ей подумалось, что еще несколько недель назад она сочла бы подобную прогулку по берегу не только малость авантюрной, но и обременительной задачей. Теперь же она видела перед собой всего-навсего лужу вязкой грязи, причем не такую уж и непроходимую.

— Я меняюсь, — сказала себе Элис и вздрогнула, ощутив согласие Небозевницы.