Михаил Михеев - Охота на невесту 2

Корбин вошел первым, со стуком поставил лыжи в специально отведенную нишу и довольно, как сытый кот, потянулся. Мышцы слегка ныли, но это было даже приятно – он давненько уже не выбирался из замка просто так, безо всякого дела, просто размяться. Прим буквально за шиворот вытащил его из-за рабочего стола, который в последнее время стал для Корбина привычным местом времяпровождения – дел было столько, что он буквально не успевал их решать. Ничего удивительного – угроза большой войны, маячившая на горизонте последние несколько лет, сейчас буквально на глазах выросла до ощутимых масштабов. Корбин просто не понимал, как король и его окружение могут ее не замечать. Причем эта угроза исходила не от традиционно-сонной Идальгии и не от привычно уже наседающих Северных княжеств, которые уже не первое столетие щупали на прочность границы Багванны. То как раз была угроза привычная и не слишком серьезная – до тех пор, пока княжества не объединятся, у них слишком много сил отбирает грызня между собой за какие-то старые, полузабытые обиды. На внешнюю экспансию у страны, не имеющей единого правителя, просто не хватит сил – это истина старая, не раз проверенная временем. Конечно, набеги отдельных ярлов происходят постоянно и будут продолжать происходить в обозримом будущем, но Корбина они не очень волновали – ярлы регулярно получали по носу, да и ответные рейды не давали северянам почувствовать себя безнаказанными. Такое вот состояние "ни войны, ни мира" длилось уже давно и всех, по большому счету, не слишком волновало.

Сейчас угроза шла с другой стороны. Руалия смогла, наконец, помириться с Айнором и убрать угрозу, постоянно и уже, казалось бы, традиционно нависающую над ее северными границами. Вроде бы мелочь, но вот только шпионы графа, щедро разбросанные по всем соседним землям, упорно доносили, что войска, освободившиеся на севере, король Руалии упорно и довольно спешно перебрасывает на юго-запад, к границам с Багванной. Если Корбин хоть что-то смыслил в военном деле, то эти действия означали подготовку к войне.

А король по-прежнему пьянствует, выезжает на охоту да таскает к себе в постель великосветских шлюх. Нет, оно понятно, конечно, дело молодое, но ведь иногда и головой думать надо. Корбин все больше и больше подозревал, что король просто заставляет себя не видеть надвигающуюся угрозу – так птица, видя приближающуюся змею, продолжает как ни в чем не бывало клевать ягоды, теряя драгоценные секунды, когда еще можно что-то сделать…

Корбин пробовал поговорить с ним – его не поняли. Как так? Какая война, если буквально только что посол Руалии передал от ее короля привет и наилучшие пожелания своему венценосному брату? Граф, да вы белены объелись…

Корбин пробовал найти поддержку в других сферах – увы, сейчас его репутация играла против него. Друзей у него практически не было, а слухи о том, что он попал в опалу, и вовсе сделали его чуть ли не парией. Единственными, пожалуй, людьми, которые отнеслись к предостережениям Корбина со всей серьезностью, были Епископ и та группа магов, которая и подкинула Корбину в свое время задачку со школой боевых магов. Увы, маги были не слишком многочисленны и, хотя в случае войны на их поддержку рассчитывать можно было смело, серьезной помощи ждать не приходилось. Маги, пусть даже каждый приведет с собой учеников – это не армия.

Епископ тоже пообещал помощь – он был умным человеком и понимал, что церковь в грядущей войне может пострадать не меньше, а возможно, даже и больше, чем остальные. Слишком много в армии Руалии было язычников и слишком богатыми были церкви в Багванне, так что в том, что церкви будут усиленно грабить, сомневаться не приходилось. Боевые монахи – это, конечно, сила, но их тоже было не слишком много, поэтому по всему выходило, что победоносная война, на которую Корбин с Его Святейшеством и примкнувшими к ним магами рассчитывали вначале, вполне может обернуться жестоким разгромом.

Корбин пробовал просчитывать варианты, исходя из имеющихся у него самого сил. Получалось, что он может задержать продвижение даже самой мощной армии, используя тактику выжженной земли и летучих отрядов, может выиграть сражение, если очень уж припрет, но для того, чтобы выиграть войну, его сил в любом случае будет недостаточно. Элитные подразделения могут изрядно подпортить кровь противнику, могут в разы увеличить его потери, но выиграть ими войну… Простите, но это нереально. Был еще вариант с мятежом и переходом на сторону противника, при котором граф наверняка сохранил бы и свои богатства, и свое положение, но как-то очень уж не хотелось Корбину предавать…

Вот в таком состоянии мучительного поиска решения нерешаемой задачи он и находился последнее время, пока Прим, обеспокоенный состоянием друга, просто не пришел да не вытащил его из-за стола. Как оказалось, не зря – во всяком случае, лыжная прогулка помогла Корбину успокоиться, отвлекла от мрачных мыслей. Плюнув на все на свете, он как мальчишка устроил пробежку, а потом предложил на спор догнать себя. Ну что же, у Прима почти получилось… Только вот кто кого догнал?

Распорядившись истопить баню и с удовольствием узнав, что Лик распорядился об этом заранее и баня уже протоплена, Корбин с удовольствием сбросил куртку, налил себе грога прямо тут, в караулке – посидеть за одним столом со своими солдатами он никогда не брезговал и искренне удивлялся снобизму многих дворян. Ну как, как, скажите мне, можно брезговать подать руку человеку, вместе с которым ты завтра, возможно, пойдешь на смерть? Впрочем, те самые дворяне точно так же не понимали де'Карри.

Пока он пил восхитительно-горячий напиток, заставляющий кровь быстрее бежать по жилам и пробирающий, кажется, до последней косточки, подтянулись и отставшие. Прим, не мудрствуя лукаво, тоже плеснул себе грога и надолго присосался к кружке – ну да, его пробежка вымотала куда больше, чем графа, который такой вот забег и за серьезную нагрузку-то не считал. Альберт остановился в дверях, жалобно посмотрел на магов, но получил щелчок по носу от графа и укоризненный взгляд от Прима. В таком возрасте пить спиртное противопоказано, поэтому пришлось подрастающему поколению скорчить уморительно-обиженную рожицу и удовольствоваться чаем. Правда, тоже горячим, но все же это было не то, даже не с точки зрения эффекта, а с точки зрения психологии. Мальчику очень хотелось чувствовать себя большим и сильным, как взрослые пить пиво и громко ругаться в промежутках между отрыжками… Это, конечно, было образно, но в целом соответствовало желанию любого мальчишки скорее повзрослеть.

Корбин украдкой посмотрел на пацана. Тот, конечно, выглядел старше своих лет, во всяком случае, ростом он заметно превосходил своих сверстников. Прим грешил на побочный эффект лечения, которое он проводил, но Корбин подозревал, что все дело просто в том, что организм, долгое время зажатый болезнью, стремится наверстать упущенное, и потому обреченное раньше практически на полную неподвижность тело радостно растет. А так – обычный мальчишка, худощавый, но крепкий – тренировки, которые прописал ему Прим, Альберт проводил с неистощимым энтузиазмом, и Корбин его прекрасно понимал.