Марина Ефиминюк - Магические узы

'Черным диктатором' называли чернокнижника Гориана Менского, из-за которого чуть больше века назад началась Мировая война. Противостояние между расами длилось около семи лет и унесло жизни миллионов ни в чем неповинных фейри, но впоследствии объединило государства. В нашем мире истощенную природную магию заменили искусственно воссоздан-ной, настоящие ведуны вырождались, как подвид, зато уже почти сотню лет не существовало границ.

В другой статье в открытом письме к общественности тролли требовали, чтобы в чело-веческих семьях разрешили заводить не больше двух детей. Ниже на рекламной фотографии концерна 'Чайка-автокар', сидя на капоте нового спортивного автокара, зазывно выгибалась длинноногая нимфа. В общем, ничего нового или интересно, даже не написали, кто из певцов выиграл ежегодный конкурс 'Городвидение', но, судя по деликатному молчанию прессы, Ве-тих, похоже, снова оказался не удел.

В тумане, испугав до нервного тика, блеснул огонек, и вынырнула форменная фуражка смотрителя станции — гнома, высоко задиравшего над головой магический фонарь. В следую-щую секунду мои ноги опалило плетью. От неожиданности я взвыла и отпрянула.

— Не стой у края платформы, барышня! — проскрипел сердитый гномий голос.

Тут же представительный лысый тролль рядом со мной басовито охнул от хлесткого удара и выронил газетный листок. Бумажная простыня расправила листы-крылья и незамедли-тельно упорхнула на рельсы под платформу.

— Я бы попросил! — возмутился тролль невидимому обидчику, поправляя скособочив-шиеся окуляры.

— Вот и я попросил! — ворчливо отозвался смотритель.

Гном продолжал свой триумфальный разгон зазевавшихся пассажиров, и по очереди охавшая толпа волной пятилась в дымную завесу. Окончательно замерзнув, я в нетерпении по-косилась на темный тоннель, поджидая паровоз. Судя по всему, утренний график летел в тартарары, и теперь его не смог бы спасти даже стремительный бег по катакомбам между стан-циями.

Вдруг толкотня, сокрытая промозглым клубившимся туманом, наполнилась возмущен-ными возгласами и неясным движением. Краем глаза я заметила выросшую рядом со мной фи-гуру и с подскочившим к горлу сердцем резко развернулась. Волосы больно стеганули по щеке, и от уверенности, что прямо сейчас вор вырвет сумку, пальцы намертво вцепились в ридикюль. Ничего подобного не произошло, незнакомец не пытался меня ограбить, а неожиданно крепко и больно стиснул мои плечи.

Возможно, со стороны наше столкновение, длившееся короткий вздох, показалось бы мгновенным и незначительным. Только меня пробрало до костей. Ровно на долю секунды муж-чина уставился в мои широко распахнутые от замешательства глаза и прижал к себе. Он дышал сипло и часто, а сердце билось набатом. Уже в следующий миг незнакомец жестко, без жалости отшвырнул меня с дороги.

Пронзительно взвизгнув, я шлепнулась на ледяные каменные плиты, выронив ридикюль. Плотный непрозрачный туман ослепил, а руки судорожно ощупывали пол в поисках сумки, затерявшейся под ногами пассажиров. Пальцы как раз сжали чью-то лодыжку, когда меня схватили за локоть, помогая подняться. Часто моргая, я вынырнула на поверхность. Разбитую в кровь коленку резануло болью, на глаза от обиды выступили слезы. Представительный тролль в костюме протянул мне потерянный ридикюль.

− Все нормально? − с беспокойством поинтересовался доброхот. Я судорожно затрясла головой и, чтобы не расплакаться и не размазать туши для ресниц, прикусила губу. Застежка ридикюля отлетела, и теперь содержимое вывалилось наружу. Мне едва удалось запихнуть об-ратно кучу милой девичьему сердцу чепухи и вчерашние помятые бутерброды, завернутые в хрустящую бумагу.

В самом конце платформы происходила неясная в тумане возня, и зеваки взволновались. Неожиданно гул возбужденной публики перекрыл резкий визгливый свисток. В темноте вспыхнула яркая звездочка фонаря, и через секунду из черного тоннеля вырвался паровоз.

Когда состав остановился, тролль помог мне подняться на подножку отделанного дере-вянными панелями вагона. Я сунула проводнику проездной билет и, рухнув на жесткую лавку, с досадой изучила приличную ссадину на коленке и порванные чулки.

В вагоне царила утренняя дрема. По проходу скользили мороки нимф с ослепительно белыми улыбками, а над головами призрачных девушек светилось название известного зубного порошка. Пассажиры не отрывались от изучения карманных детективов и любовных сказок в мягких кожаных переплетах. Сонное спокойствие правило в вагоне ровно до момента, пока в чинную обстановку не ворвался яростный вопль извне. Народ мгновенно встрепенулся, вспых-нув коллективным любопытством, и повернул головы к окошкам. По опустевшей платформе в тумане скользили стражи порядка.

Между тем, проводник махнул рукой машинисту, разрешая трогаться, и захлопнул дверь. Поезд дернулся, а потом ходко застучал по рельсам. Станция поплыла мимо нас, при-ближая к месту стычки. Все еще злясь на собственную неудачливость, я с сердитым видом по-косилась на оконце.

Наглеца, толкнувшего меня посреди платформы, скрутил крепкий парень в вязаной ша-почке, натянутой до самых бровей. Вдруг обидчик, согнутый кренделем, вскинулся и поймал мой взгляд. Лицо мужчины расцвело обращенной ко мне улыбкой, торжествующей и двусмыс-ленной, а потом он многозначительно подмигнул, словно бы мы делили крайне неприличный секрет. Признаться, у меня вытянулось лицо от подобной наглости.

Тут, как будто что-то почувствовав, парень в шапочке медленно поднял голову и уста-вился на меня. От прямого острого взгляда угольно-черных глаз внутри тревожно заныло, и я отодвинулась, непроизвольно стараясь увеличить расстояние между нами. Отчего-то мне пока-залось, что прямо сейчас меня… запоминали! Внутреннее чутье подсказывало — это крайне плохая новость. Ну, просто отвратительная!

Состав набрал скорость и ворвался в тоннель. Оконце ослепло, заполняясь отражениями пассажиров, вернувшихся к своим делам. В проходе по-прежнему пританцовывали полупро-зрачные рекламные нимфы, а на мороке разноцветной схемы подземки мерцало название сле-дующей станции.

Чуть живая от внезапно нахлынувшего страха, я судорожно сжимала ледяными пальца-ми ридикюль и глубоко дышала, пытаясь доказать самой себе, что похожу на совершенно спо-койную безбрежную гладь озера.

Чтоб их всех разобрало, негодяев, пугавших приличных барышень!

После подобного потрясения опоздание на работу в контору 'Веселена Прекрасная' вы-глядело чем-то мелким и малозначительным. Во мне сейчас горело единственное желание — позвонить старшему брату Богдану и, как обычно, поделиться несчастьем. Он, к примеру, никогда не упускал удачной возможности испортить настроение мне. Посему из подземелья я выбиралась с завидной резвостью, позабыв про стертую пятку и разбитую коленку, а сумрачный подземный тоннель с потрескивающими в воздухе магическими указателями и вовсе преодолела вприпрыжку.