Галина Гончарова - Летняя практика

— Теперь будешь ремонтировать, — ехидно оскалилась Лорри.

— И черт бы с ним… Что там с моим приятелем? Просто так окна в кабинетах у верховных магов не вылетают!

Когда элвар вышел оттуда, я первым делом посмотрела ему на уши. Не красные? Не дергаются?

— Не дождешься, чтобы мы так отношения выясняли, — проворчал в ответ Тёрн. — Королей за уши не таскают.

А стоило бы. Иногда и некоторых.

— Мы с твоим директором пришли к компромиссу. — Тёрн проигнорировал мои мысли с истинно королевским высокомерием.

— К какому?

— К разгромному. Он выиграл по очкам.

Я вздохнула. Если бы Тёрн хотел убить директора, он мог бы это сделать. Элваров и создавали как расу убийц. Но бескровно победить… Вряд ли.

— Ты недооцениваешь мои навыки дипломата.

— И намного я их недооцениваю?

Чему тут удивляться? Тёрн по чужим головам бродит, как по своей, — телепат высшего уровня, как-никак. Не убьет, так заговорит до смерти.

— Не очень-то тебя заговоришь…

— И не надо. Так к чему вы пришли?

— Ты отправляешься туда на практику. Но каждые двадцать дней приезжаешь ко мне на три дня. Или я к тебе на то же время.

— Мне это не нравится. Слишком мало мы видимся…

Почему-то получилось жалобно. А я вовсе так не хотела говорить.

— Это правило действует только относительно практики. Каникулы ты можешь проводить, где пожелаешь, — то есть у меня.

— Замечательно! А когда начинается отсчет двадцати дней?

— Завтра. Что ты планируешь на сегодня?

Я замялась. У боевых магов есть старая традиция. Никто из нас не знает, когда и где умрет. Работа такая — гоняться за нечистью и нежитью. Те тоже гоняются за нами — и в результате несколькими боевыми магами становится меньше. В среднем каждый год гибнет до десяти-двадцати боевых магов. Кто-то и на практике. Поэтому каждый раз, перед тем как отправиться на практику, все ребята с факультета самоубийц собираются на вечеринку в какой-нибудь таверне (обычно выбирается та, где наиболее скупой и противный хозяин) и напиваются, как хрюшки. Первый тост — за тех, кого с нами больше нет. Второй — за то, чтобы мы снова встретились. Третий — за Универ и нашу счастливую звезду. А если учесть, что Менделеев здесь не рождался и минимальное количество градусов в водке — семьдесят, остальные тосты вспоминаются, как сквозь вату. Обычно о них наутро рассказывает хозяин трактира, когда выколачивает с несчастных УМов деньги за моральный и материальный ущерб. Но мы особо не сопротивляемся. Это тоже традиция. Заранее выбирается самый алкоголеустойчивый УМ, ему вручаются все собранные деньги — и он остается ночевать в трактире. А наутро оплачивает ущерб, помогает исправлять то, что можно исправить, и в качестве моральной компенсации дарит трактирщику какое-нибудь бытовое заклинание — от насекомых или, чтобы в погребе продукты сорок дней не портились — или магические светильники. Поэтому факультет самоубийц и пускают до сих пор во все трактиры… А я тихо подозреваю, что среди трактирщиков существует еще и тотализатор: сломают — не сломают, побьют — не побьют, заплатят — не заплатят, магией — или деньгами… Ох, опять я отвлеклась…

— Понятно. Мне к вам можно?

— Спрашиваешь…

— Вдруг кому-то будет неловко…

— Не могу себе представить такую ситуацию.

— Когда кому-то из самоубийц будет неловко?

— Ну, не дано нам это…

— И не только это. Еще в список попадают сочувствие, совесть…

— Сейчас еще и одному элвару попадет. Без всякого списка. Ясно?

Элвару все было ясно.

— Так ты меня приглашаешь на вечеринку?

— Конечно. Лорри?

— Иди уж, поганка. Я сама соберу все твои вещи.

— Там все собрано, — поправила я. — Я просто хотела, чтобы ты посмотрела и обновила аптечку. А шмотки я уже все упихала в рюкзак.

— И там наверняка нет самого необходимого!

— Например, трех пар теплых панталон, — поддакнул элвар.

Но Лорри такими мелочами было не смутить. Аристократия-с.

— Молодой человек, вы знаете, что сидеть на мокром и холодном песке — вредно для здоровья? Наверное, нет. Но вы не волнуйтесь, я обязательно прочту вам кратенькую лекцию…

Тёрн застонал и поднял руки вверх:

— Госпожа ан-Астерра, я сдаюсь. Добровольно. Куда ж без панталон…

— Никуда, — величаво кивнула Лорри. — И вот вам явное доказательство.

В следующий миг Лорри спокойно проплыла прямо через онемевшего элвара.

— Лорри!

Элвар, с ног до ушей выпачканный в эктоплазме, представлял весьма печальную картину. Как это выглядело со стороны? Как будто высокий, очаровательный и элегантно одетый по последней элварионской моде мужчина попал под склизня размером с «Жигули». Весь скользкий, липкий и обтекающий этакими прозрачными соплями. Эктоплазма вообще напоминает именно слизь. Вырабатывать это вещество могут далеко не все привидения, но Лорри недавно научилась — и очень этим гордилась. Теперь ее стало гораздо сложнее изгнать или развоплотить, а она могла пользоваться выделяемой эктоплазмой как частью своего тела. Достаточно мне было нанести крохотное ее пятнышко в любой комнате, даже намертво защищенной от привидений, — и Лорри могла видеть и слышать все, что там творилось. К сожалению, пользоваться этим талантом в интересах бедных УМов она отказалась наотрез. Неуместно ей, аристократке невесть в каком поколении, подслушивать, как какой-то девчонке. Если она решит что-то узнать, ей и так все расскажут. Добровольно. Куда они денутся…

— Госпожа ан-Астерра, прошу простить меня великодушно за излишнюю самонадеянность, — тем временем извинялся Тёрн в самых изысканных выражениях. Последний раз я от него такой словесный понос слышала на дипломатической встрече с послом Азермона. Но там сироп с ядом лили с двух сторон. — Даже моя молодость не может служить оправданием моего недостойного поведения. Я позволил себе недопустимые вольности. И вы были абсолютно правы…

— Опустив твое самомнение на десять пунктов, — продолжила я. А то у Лорри уже руки в кулаки сжались. С тех пор как она стала штатным привидением Универа, она предпочитает исключительно деловой стиль общения. — Сейчас попробуем найти тебе какие-нибудь шмотки, а ты пока двигайся к купальне. Засохнет — ничем не отдерем. Лорри — дама устойчивая во всех отношениях.

— Да уж. Госпожа ан-Астерра, ваш метод воспитания произвел на меня неизгладимое впечатление.

— Главное, чтобы это впечатление отстиралось, а погладить и потом можно будет. Иди купаться, хватит тут в дипломатии изощряться.