Наталья Жильцова - Академия магического права. Брюнетка в осаде

— Я хочу, прежде всего, чтобы эта жизнь у тебя была! И хватит уже, Кара, ты только напрасно тратишь наше время. Перейдешь на домашнее обучение, если тебе так нужен диплом.

— Сбегу из поместья, так и знай, — пригрозила я.

— Не сбежишь. Пробить защиту даже у десятка судей сил не хватит, — парировал он.

— Александр, я, бесспорно, понимаю ваши чувства. Кара виновата, что поступила безрассудно и заставила вас волноваться…

— Хватит! — перебил отец. — Что ты можешь понимать, если у тебя нет, и не было детей?

— И что? Думаю, если бы они были, я не стал бы портить им жизнь в угоду своим страхам, — кажется, Андре тоже начал терять терпение. — Ваша дочь должна уметь позаботиться о себе.

— Ничего она не должна. О ее безопасности и дальнейшей жизни я сам позабочусь.

— А если завтра с вами что-то случится? Если вы не вернетесь после очередного прорыва у Щита? Как она будет дальше жить?

Честно говоря, после таких слов мне захотелось выйти из-за спины Андре и высказать ему пару ласковых слов, за такие страшные предположения. Но отца эти аргументы неожиданно заставили нахмуриться и остановиться.

— Вы не можете всю жизнь охранять дочь от необдуманных решений и всех опасностей. Что из нее получится в результате такой опеки? — продолжал, тем временем, Андре. — Каре необходимо научиться осмотрительности, стать разумнее и внимательнее. И набраться знаний и сил, чтобы противостоять опасностям.

— Я вижу, как она стала разумнее, — одарив меня неласковым взглядом, выдохнул отец. — Единственное, в чем преуспела, так это в поиске неприятностей.

— Но я ничего такого не делала! Ни в какие тайные расследования не вмешивалась, — робко заоправдывалась я.

— Хочешь сказать, что нынешняя ситуация — это прогресс, и стоит тебя похвалить? — с сарказмом осведомился родитель.

— Нет, конечно, — я повинно опустила голову. — Но я же не совершила ничего противозаконного.

— Ты совершила глупость, Кара, — не оборачиваясь, с осуждением произнес Андре. — И сама знаешь, насколько большую.

Намек его был более чем прозрачен. Если отцу я еще могла рассказывать о законности прогулки, то господин Старший следователь имел все основания сердиться.

— Больше не буду, — в очередной раз поклялась я. — Честно.

— Ваша Честь, обещаю за ней присматривать, — пообещал Андре.

Это он зря, конечно.

— Присматривать? — родитель тотчас вновь напрягся. — Чтобы потом твоя матушка снова обрывала мне магофон и рыдала, какой я жестокий человек? Я не желаю опять выслушивать упреки о том, что не даю тебе возможность жениться на своей дочери, которую ты, по ее словам, безмерно любишь.

— С матушкой я все решу, — устало выдохнул Андре.

— Надеюсь. Мне не нужны лишние сплетни. Как и вам, глава ордена Нивергатов, — с нажимом произнес отец.

— Совершенно с вами согласен, — в голосе Андре добавилось твердости. — И могу заверить, Александр, никаких видов на Кару я не имею.

— Кроме весьма настойчивого желания ее защитить. С чего вдруг, кстати? — спросил отец.

Вопрос был весьма неудобным. В ожидании ответа Андре я даже дыхание затаила. Однако объяснение у оборотня нашлось.

— Я тоже был молодым и тоже совершал необдуманные поступки, — спокойно произнес он. — Но матушка, видя мою жажду знаний, все же позволила мне получить образование. Такую же жажду я вижу и у вашей дочери. Даже ее порою легкомысленное поведение никоим образом не касается учебы. И поэтому было бы крайне несправедливо забирать ее из академии. Можете ограничить передвижение, расходы, но не посещения занятий.

Ну конечно, Андре только на руку, если я окажусь запертой в академии, где меня легко защищать и контролировать. Однако даже такой вариант лучше, чем безвылазно сидеть в поместье.

Отец помолчал, обдумывая слова Старшего следователя, а потом медленно произнес:

— Мне совсем не понравилась эта история, Кара. И уж тем более то, что это привело к вмешательству Верховного судьи, который был вынужден оставить дела и отправиться спасать группу студентов, пренебрегших правилами элементарной безопасности.

«А ты стал обязанным спасением моей жизни Себастьяну Броку, которого не слишком любишь», — мысленно завершила я. Вслух же пообещала:

— Папа, клянусь, только учеба.

— Сейчас идет обсуждение увеличения нагрузки на факультет Защиты, — добавил Андре. — Думаю, скоро у вашей дочери физически не будет хватать времени на глупости.

Ого! Это было приятной новостью. Кажется, на нас перестали смотреть, как на бесполезный факультет «золотых» мальчиков и девочек.

И хотя я понимала, что теперь придется больше времени проводить за книгами, добавление новых предметов не могло не радовать.

— Вам бы не следователем, а защитником работать, господин Травесси, — буркнул отец. — Однако вы плохо знаете мою дочь. Кара еще в детстве умудрялась ускользнуть от всех нянек, воспитателей, учителей и найти на свою голову приключения.

— В таком случае, ей вдвойне надо учиться защищать и спасать себя самой, — спокойно заметил Андре, явно довольный тем, что отец практически передумал утаскивать меня в поместье.

— Хорошо, — после минутного молчания, глядя на меня, ответил родитель. — Можешь остаться. Не буду брать никаких обещаний, в надежде, что ты все-таки повзрослела. Но в следующий раз, если поступишь, как маленькая девчонка, не готовая отвечать за содеянное, тебя не спасет ничья защита.

С трудом удержав счастливый визг, я послушно склонила голову. Я остаюсь! Остаюсь! Хвала Создателю и… Андре Травесси.

Наш разговор прервала появившаяся перед Старшим следователем алая вспышка сферы вызова.

— Нештатная ситуация в Управлении, — произнес бесцветный голос. — Срочно требуется ваше присутствие.

— Это еще что такое? — мигом нахмурился Андре и, даже не попрощавшись, исчез в вихре нонгата.

Я занервничала. А ну как после поспешного бегства главного защитника отец все-таки банально сгребет меня в охапку и утащит в поместье?

Но нет. Повезло. Родитель остался на месте, продолжая смотреть на меня пристальным и серьезным взглядом.

— Надеюсь, мы с тобой поняли друг друга, Кара, — произнес он. — Я не тиран и не деспот, желающий контролировать твою жизнь до мелочей. Но пойми, если с тобой что-то случится, я до конца жизни буду винить себя, что не уберег.