Инцидент в Клаурезе - Иван Таликин
Кожаные ботинки, кожаные штаны, белая рубаха, кожаный жилет, кожаная куртка, поверх свой маршальский Плащ, тоже чёрный, но с кровавым подбоем. В рюкзак сложил запас продуктов, утварь полезную в походе, запас одежды, кошель со своими сбережениями. К рюкзаку с помощью специальных ремешков, приспособил Арбалет, а на поясе, у правого бедра повесил свой любимый меч. Гладиус, по моему мнению являлся прекрасным оружием. Метровый листовидный клинок, обоюдоострый, которым можно и рубить и колоть, давал в бою огромное пространство манёвра как для атаки, так и для защиты. Простенько и со вкусом.
Если углубляться в мои размышления, так я вообще никогда не понимал, почему многие военные мужи. Те же рыцари к примеру выпендриваются различным нестандартным оружием. Носят всякие полутороручники, и регулярно складывают свои головы на плаху, ведь многие храбрые люди,
считавшие, что они искусны в своём оружии, тем не менее много раз
получали серьёзные раны, а часто и погибали от рук плохо обученных или необученных противников.
Первая и главная причина: отсутствие четырёх правил (1. Первое правило — Оценка (judgment), которая нужна, чтобы определить, когда противник может достать вас, а когда нет; когда вы можете делать это же с ним. А также, чтобы узнать по качеству его Положения, на какие действия в какой момент он способен.
2. Второе правило — Мера (measure). Мера позволяет лучше узнать, как правильно обладать вашим пространством для защиты или для нападения на противника.
3. 4. Третье и четвертое правила — это двойственность мышления при ваших активных действиях. Так, если вы намерены идти вперёд, вы одновременно должны быть готовы отскочить назад при любом действии противника.
), без которых невозможно сражаться безопасно, несмотря на то, что мужу следует тренироваться максимально усердно и прилежно всю жизнь.
Вторая причина: отсутствие знания о должном соблюдении четырёх действий, которые следует называть так:
изогнутое,
истощённое,
ложно истощённое
тянущее назад.
Эти действия выполняет всякий боец, умелый или нет. Но тот, кто замечает их — в безопасности, а тот, кто не замечает, находится под угрозой каждого сильно выполненного против него укола.
Третья причина: отсутствие тренировок в четырёх истинных временах. Неумение отличать истинное время от ложного. Для таких бойцов правильный выбор времён почти всегда — дело случая, и редко — наоборот.
Четвёртая причина: непонимание того, как или в какой манере следует отвечать на переменную стойку. Из-за того что переменная стойка — самая лёгкая из всех, такие бойцы чаще всего отвечают на переменную стойку подобной же, чего делать не следует (за исключением первой дистанции или работе коротким мечом против длинного). Потому что, если один из них (или оба) начнет активные действия против противника, а в нужный момент стиль боя другой стороны изменится, дистанция (по причине недостатка пространства) «сломается» — и оба оказываются на дистанции атаки одновременно. В этом случае тот, кто колет первым, получат преимущество, а ежели оба колют одновременно — оба в опасности. И только благодаря истинным временам, смене стойки, удачному стечению обстоятельств, таких ситуаций иногда удаётся избежать.
Пятая причина: Чаще всего такие бойцы используют слишком длинное оружие, что не дает им освободиться из скрещивания без отхода ногами.
Шестая причина: их оружие чаще всего слишком тяжелое как для защиты, так и для нападения, что увеличивает время как первого, так и второго. По этой причине многие храбрые мужи потеряли свои жизни.
Именно исходя из этих правил, наставник в Академии вдолбил в мою голову ещё одно, собственного сочинения. А именно, не выпендриваться. Да и к тому же не зря, уже больше четырёх тысяч лет, и спустя десяток мировых войн, ничего лучше, чем обоюдоострый одно ручник, каковым и является мой гладиус, не придумали.
За этими размышлениями, я закончил собираться и отправился из города в ближайшую деревеньку под названием Мапльюин.
В Мапльюине я надеялся разжиться лошадью и повозкой. Путь до деревни занял десять минут. Но меня ждал облом. Ни карет, ни повозок не было. Даже никакой захудалой телеги. Ничего, абсолютно.
За-то было, то что я ну никак не ожидал здесь встретить. Был детский плач.
В одном из домов рядом с конюшней, раздался тихий вскрик. Короткой трелью разрезавший вечернюю тишину, тонкого, детского голоска. И судя по его высоте, девичьего. Я достал Арбалет, натянул тетиву, и вложил в лоно болт. Аккуратно переступая и оглядываясь по сторонам я двинулся к дому. Молясь чтобы входная створка не скрипнула приоткрыл дверь и посмотрел в образовавшуюся щёлку. Никого, обычная деревенская светлица. Лавки вдоль стен, в углу большая печь, по средине стол. Стараясь по-прежнему не издавать ни звука чуть больше приоткрыл дверь и проскользнул в горницу, сразу же замерев и прислушавшись.
Почти сразу же я услышал откуда-то из-под половиц сдавленное хныканье. Как будто кто-то плакал зажимая рот изо всех сил руками.
Отыскав глазами дверцу погреба я стараясь чтобы пол подо мной не скрипнул потихоньку, двинулся к ней. Оказавшись рядом я прицелился из арбалета и резко распахнув люк в погреб сказал:
— Выходи, я знаю что ты там.
Хныканье превратилось в громкий плач на взрыд. Но несмотря на это спустя пару минут на свет вылезло это чудо…
Глава 2. Чудо
The weakness of genius is the need for an audience.
Я стоял и смотрел на голубоглазое чудо, с курчавыми белоснежными волосами, лет четырнадцати, да ещё и женского пола, одетое в льняную рубаху до пола и подпоясанную простым кушаком и не знал что с этим делать. А ребёнок просто стоял и испуганно смотрел на меня, хлопая своими большими и красивыми глазами, в которых плескались страх и безнадёжность.
— Ты кто, девочка? — спросил я наконец-то.
— Э-э-Эрин Томсон- испуганно ответила она.
— Ты откуда здесь? — но мой вопрос остался без ответа, девочка молча смотрела на меня и не отвечала. Судя по испугу в её глазах, разговаривать со мной она боялась, и я не виню её. Это несомненно тяжело. Уж если я был в смятении, от того что родной город вмиг опустел, хотя ни знакомых ни друзей у меня в нём не было. Ну не считать же такового трактирщика у которого я напиваюсь и жрицу любви регулярно ко мне захаживающую. Поэтому я присел перед ней на корточки и тихо произнёс, спокойным голосом стараясь не напугать.
— Не бойся, я тебя не трону, честное слово, видишь- я достал из-под ворота
