Шаман-оборотень: инициация (СИ) - Романова Анни
Калеб вспоминал.
Первым приходил родной запах. Щекотка от длинных русых волос, падающих на щеку, когда старшая сестра целовала его в лоб. Она часто подкалывала маленького Калеба. Он не мог долго обижаться — ведь Тарен заливисто смеялась, заражая весельем. Он помнил тонкие руки и длинные пальцы, глядящие его по детской шерсти, а он ужасно смущался — ведь шерсть была признаком незрелости, взрослые шаманы-оборотни утрачивали ее. Тарен подшучивала и над этим.
В груди защемило. Калеб судорожно вздохнул и плотнее закутался в шерстяной плащ, хоть от холода потери он не спасал.
***
Перед глазами стояла деревня с глинобитными домами и хозяйствами, лошадь Тарен, вредная и норовящая цапнуть любого, кроме обожаемой хозяйки. Кобыла одичала после гибели сестренки, ее выпустили в лес. Калеб помнил прощальный взгляд огромных темных глаз, после лошадь побрела, спотыкаясь, чтобы быть съеденной окрестными хищниками.
Тилке не смог убить ее сам.
Память перенеслась в Темное время, когда Калеб проснулся от долгого пребывания в чужом теле. Он чувствовал, что что-то не так, но мать и отец отводили глаза. Калеб сам проник в запертую комнату сестры, чтобы увидеть равнодушное, каменное лицо Тарен, с криком добежать до ее постели и взять за руку, пугающе холодную. Она так и не смогла проснуться.
В носу предательски защипало, и Калеб зажмурился. Он ужасно жалел, что успел побыть с Тарен так мало.
Смеющейся, яркой, длинноволосой. Красивой. Она оборачивалась лисой и щекотала Калеба пушистым хвостом, удовлетворенно фыркая, когда тот сдавался на милость победителя и заходился хохотом.
Выросший Калеб улыбался. По щеке текла слеза. Детская шерсть давно позади, он приобрел форму медведя, принес много дичи в деревню и возвращается домой взрослым. После трех полных смен солнц путешествия по миру, положенного любому шаману-оборотню, он шел назад, повзрослевший и поумневший.
- Жаль, что ты этого не увидела, - вслух сказал он, обращаясь к небу. - Тебе же было так интересно, какой будет моя форма.
Порыв ветра взметнул искры. Калеб посидел немного в молчании, обернулся медведем и улегся спать.
Во сне он видел Тарен.
Когда шаман-оборотень напился
- Да будут, шаман, - услышал Калеб сверху. - Из дома или домой?
- Да будут, гарпий. Я возвращаюсь.
Парень чуть махнул крыльями: огромными, пегими с редкими вкраплениями белых перьев. Гарпий сложил их за спиной, сидя на корточках на выступе отвесной скалы внутри ущелья. На запястьях звенели браслеты, собранные из продырявленных монет далёких стран, ракушек и цветных камешков. Заметив взгляд оборотня, гарпий спросил:
- Нравится? Хочешь, подарю?
Калеб подозрительно уставился на молодое веснушчатое лицо с острым носом, выступающим подбородком и резкими скулами. Темные глаза смотрели с любопытством.
- Нравится, - осторожно подтвердил он.
- Подвоха нет, - хохотнул гарпий. - Просто интересно поболтать с кем-то из ваших. Вы народ закрытый. Не дриады, конечно, которые на выстрел стрелы не подпускают, но все же.
- Подкупить хочешь? - Калеб чуть улыбнулся.
- Именно!
Гарпий выпрямился и шагнул вперёд. Крылья он раскрыл за несколько метров до приземления, когда у Калеба уже замерло сердце и мелькнула мысль «не успеет», легко встал на ноги рядом и радостно рассмеялся.
- Ну и лицо! Я — Корвин.
- Калеб. И это не смешно.
- В кого превращаешься?
- Медведь, - Калеб вздохнул. Горные гарпии славились сумасбродством и любовью к дурным шуткам.
- Покажи! - лицо нового знакомого загорелось нездоровым любопытством.
- Ты ведь стражник, верно? - Калеб пропустил просьбу. - Проведешь меня через ущелье?
- Только если выпьешь со мной, - Корвин хитро прищурился.
Вблизи становилось ясно, насколько гарпий меньше Калеба. Тонкое тело, хрупкие кости и невысокий рост — плата за возможность летать. Огромные крылья росли из спины, начиная от копчика и заканчивая предплечьями, птичьи четырехпалые и когтистые лапы ловко цеплялись за скалы и весьма ненадёжно держали обладателя на земле. Калеб возвышался над Корвином раза в два, а шириной превосходил и того больше.
- Если ты угощаешь, - вздохнул оборотень, понимая, что назойливость горных гарпий даже преуменьшали в слухах. Их собратья, морские гарпии, или сирены, как они сами предпочитали себя называть, были крупнее и агрессивнее, а также лишены рук, что делало их быстрее и ловчее в небе, но беспомощнее на земле. Шаману доводилось быть за морем и встречаться с ними — сиренам были интересны его рассказы о землях минотавров, о пустынях, обжигающих днем и ледяных ночью.
Корвин снял браслет и протянул Калебу.
- Я новый уже собрал, - сказал он. - Так что держи.
- Собрал во время странствий? - с оттенком зависти спросил оборотень. Ему, передвигавшемуся на своих двоих, сделать сотню километров в день казалось немыслимым. А гарпии ещё и миновали опасности и горы, срезая путь.
- Да! И все из тех стран, что за морем, - похвалился Корвин, довольно улыбаясь. - Но новый симпатичнее вышел. Слушай, я взлечу, ладно? Следуй за мной, я проведу тебя в поселение.
Калеб облегчённо кивнул — на земле гарпий ковылял ужасно медленно, чем раздражал. Парень легко взмыл в воздух, подняв небольшой ветер, и замер в нескольких десятках метров над головой оборотня.
- Не отставай!
- Да уж постараюсь, - пробурчал Калеб, ощущая себя дряхлым ворчливым стариком.
При ближайшем рассмотрении ущелье оказалось широким. Отвесные скалы высились с обеих сторон, камень слоился и крошился, то и дело виднелись тоненькие деревья, непонятно как зацепившиеся корнями. Калеб заметил кустарник распустившихся цветов, выросший из голого камня за пару метров до вершины скал.
Дорога пролегала извилистая, иногда оборотень замечал ответвления и небольшие тропки, уводящие прочь от основного пути. Именно в один из них нырнул силуэт Корвина.
- Надеюсь, это не ловушка, - пробормотал Калеб, напрягшись.
За поворотом его встретило поселение. Дома росли прямо из скал, упираясь в них балками, дверей не оказалось, а вот окна были огромными — их использовали, как выход. Серо-коричневый камень контрастировал с цветастыми ставнями и кричаще-яркими балками.
На Калеба тут же уставились десятки любопытных глаз. Агрессии он не заметил, но мысленно застонал. Похоже, его и впрямь привели сюда пить — может, это хуже, чем избиение и плен.
- Шаман-оборотень! - услышал он восторженное сверху. - А вы правда превращаетесь? А в кого ты превращаешься? Покажешь?
Ребенок-гарпий, с частично сменившимся на рыжее оперение детским пухом в крыльях, свисал с уступа скалы, едва не падая. Его пухлощекое лицо светилось от восторга.
- Покажу. Позже, - с обречённым вздохом ответил Калеб.
Корвин спикировал к одному из домов и спустил веревочную лестницу.
- Залезай! - крикнул он. Калеб послушно подошёл и принялся подниматься.
Подъем оказался дольше, чем ему казалось. Он успел слегка взмокнуть, прежде чем оказался внутри просторной комнаты с открытым очагом, постель напоминала большое гнездо и находилась в дальнем углу. На полках стояла утварь, горшки со снедью. Калеб заметил ещё одну дверь.
- Добро пожаловать! - Корвин смутился, чем сильно удивил оборотня. - Это мой дом. Ну кто ж так баланс держит, мелкий!
Калеб обернулся и увидел в широком открытом окне ребенка, виденного раньше. Он пытался парить напротив, и, судя по словам Корвина, у него получалось плохо.
- Он обещал показать, как превращается! - обиженно сообщил тот, неловко приземляясь на подоконник.
Калеб заметил и других. Они все смотрели с неуемным любопытством, зависнув в воздухе чуть поодаль. Бежевые, рыжие и черные крылья дрожали на ветру. Оборотень понял, что выбора у него не осталось.
- Тесновато, - вздохнул он, снимая котомку и пояс. - Отойди, Корвин.
Он ощущал себя в центре внимания, иногда раздавался шорох крыльев, означающий, что к представлению присоединился ещё кто-то. Калеб начал меняться, и серый медведь занял почти все пространство комнаты. Оборотень старался не шевелиться, чтобы не подпалить шерсть об угли в открытом очаге.
