Дети Рыси - Дмитрий Дмитриев
Хан на мгновение умолк, закашлявшись. Отдышавшись, он продолжил:
– Перед тем как его душа ушла в небесные кочевья его бога он поведал мне, что тайна звёздного серебра начертана на пластинках, изготовленных из него, и находящейся в древнем тайгетском святилище, который он называл обителью Далайрана. Дайсан говорил, что она скрыта далеко в горах, и добраться до неё нелегко. Знаки-руниры, выбитые на этой пластинке, иногда перетекают, словно расплавленный свинец, каждый раз принимая новый вид. Тот, кто сможет разгадать значение руниров, может завладеть силой тайгетского бога. Дайсан рассказал, что одну такую пластинку он спрятал в нашем капище Рыси-Прародительницы. У хранителей горной обители находятся другие пластины с оживающими рунирами, что содержат в себе силу тайгетского бога. Когда ты станешь ханом, то постарайся найти ту обитель в горах, про которую рассказывал мне Дайсан и…
Хриплый кашель вновь прервал Хайдара. Джучибер схватил деревянную чашу с водой с низкого столика, стоявшего у постели больного, и поднёс к губам отца. Тот, припав посиневшими губами, жадно выпил воду, расплёскивая её себе на грудь. Затем он откинулся на войлоки и снова заговорил хриплым шёпотом:
– Дайсан умер, а я сумел отбиться от шестипалых, и завладел пластинкой, что была у тайгета. У него ещё оставалось звёздное серебро, и наши кузнецы смогли выковать много добрых клинков. Потом в славной битве у Длани Света мы сумели остановить ченжеров. И ещё одно… Я долго пытался разгадать, что начертано на той пластинке из звёздного серебра, оставшейся после Дайсана. Однако у меня так ничего и не вышло. Тогда я опять схоронил её в тайнике, изготовленном Дайсаном. Но один человек проведал об этом и попытался завладеть пластиной. За это он заплатил своей жизнью, а мне пришлось спрятать её в более надёжное место. Мой старый куяк, что висит вон там на стене. Видишь?
Джучибер повернул голову и посмотрел на распяленный на жердях, составляющих опору стен юрты отцовский доспех.
– Да, вижу.
– Пластина закреплена изнутри, с левой стороны напротив сердца. О том, что она там, кроме меня знали только Бегтер и ваша мать. Твой старший брат и моя жена давно пируют в небесной юрте Прародительницы, а сейчас настал и мой черёд присоединиться к ним…
Глядя на сына, Хайдар обессилено умолк.
– Отец, многие люди стоят на коленях и молят небесную Рысь даровать тебе здоровье. Шаманы…
– Пустое,– прошептали губы Хайдара.– Молитвы никого ещё не возвращали к жизни. Теперь пластина из тайгетской обители твоя. Надеюсь, что когда-нибудь ты прознаешь её загадку. Ну, а если не ты, так твой сын.
Джучибер прильнул к отцовской груди.
– Не печалься, сын мой,– проговорил Хайдар, проводя рукой по его голове.– Пришло время покинуть сей мир, и я так же не могу остановить смерть, как не смог бы остаться в чреве матери, когда ей пришло время произвести меня на свет. Сейчас я подобен старому, спотыкающемуся на каждом шагу жеребцу, но возле меня вырос молодой крепкий конь, который сможет повести весь табун за собой. Верю, что ты окажешься достойным наследником моих дел и моей славы. Жаль только, что так и не увижу внуков…
Джучибер понял, что эти слова были прощанием. Прощанием перед тем, как смерть навечно разлучит его с отцом. Он тяжело вздохнул, и скупая слеза скатилась по его лицу.
– Ещё раз говорю тебе Джучибер, ты не должен горевать,– утешал сына Хайдар.– Я уже стар, а старость понемногу отнимает у человека вкус к радостям жизни. Наверное, для того чтобы ничто не привязывало его больше к земной суете, и он со спокойствием оставил её. Духи предков и Рысь-Прародительница были милостивы ко мне, позволив довести до конца почти все дела в моей жизни. Как-то раз один шаман сказал, что мне суждено было умереть раньше, но я задержался здесь, чтобы вырастить и подготовить себе преемника – продолжателя рода и моих дел. Быть может, став духом, я смогу навещать тебя в твоих снах и направлять тебя, как направлял в дни твоего отрочества. А теперь давай простимся, дабы я смог спокойно покинуть всех вас.
Силы постепенно оставляли старого хана. Все надежды и чаяния, которыми он жил, и которые поддерживали биение ослабевшего сердца, сбылись. Далее, пред ним была чёрная пугающая пустота.
Хотя его долгая и трудная жизнь заканчивалась, он умирал, сохраняя уверенность в будущем своего рода. Продолжатель его дела сидел у его изголовья. Хан знал, что несмотря на молодость Джучибер считался одним из самых умелых бойцов, да к тому же был неглуп. Он сам его воспитал. Таким сыном можно было гордиться.
Джучибер склонился над отцом, подставив ухо к самым губам Хайдара, но не понял ни слова из хриплого шёпота хана. Он не мог осознать того, что Хайдар говорил не с ним, а с самим собой, далёким от сегодняшнего дня, молодым и полным сил, словно он снова видел себя посреди родных просторов не тронутых копытами боевых коней.
Прощание закончилось, и Хайдар, на несколько мгновений обретя разум, сказал, что его клонит в сон. Он ещё раз попросил Джучибера позаботиться о сестре. Сгорбившись, Джучибер медленно вышел из юрты. Он кивнул Сузге, дожидавшейся брата снаружи, мол, давай – твоя очередь прощаться, и та неслышной тенью проскользнула в юрту.
В станице было тихо, и только изредка раздавалось звяканье оружия караульных у коновязей. Что-то тревожное ощущалось в этой нависшей
