Пропавшая невеста 2 (СИ) - Полина Верховцева
— Позже, — лениво отмахнулся он.
— Нельзя позже! Надо сейчас…пожалуйста.
Она до истерики боялась, что позже будет уже поздно.
— За время отсутствия у меня накопилось много важных дел, решение которых не терпит отлагательств, — снова тон, в котором нет ни одной эмоции.
Ника не узнавала его. Всегда импульсивный, порывистый и громкий, Брейр выглядел сейчас пугающе спокойным…Чужим! Да, он выглядел именно чужим!
— А разве я не важна? — прошептала Доминика, пытаясь найти в его глазах хоть какой-то отклик.
— Ник, давай вечером, — он устало потер виски, — не до глупостей сейчас.
— Глупостей? — голос ее подводил, срываясь на тонкий мышиный писк, — какие же это глупости…
Тем временем к ним подошел Кайрон в сопровождении начальника стражи и казначея.
— Все. Иди, — Брейр небрежно махнул рукой, — вечером поговорим.
И не дожидаясь ее ответа, скрылся в зале, а следом за ним потянулись и остальные, а Ника снова осталась одна, и снова смотрела в удаляющуюся спину любимого мужчины.
Не выдержав, она шагнула за ними, но в этот момент дверь с громким стуком прикрыли, словно говоря, что посторонним там не место.
Прижав ладонь к горлу, Доминика пытаясь нащупать ту невидимую удавку, которая с каждым мигом стягивалась все сильнее. Было ощущение, что все вокруг рассыпается, утекае сквозь пальцы. И только отчаянное желание все исправить держало ее на плаву.
Она подождет его здесь. Сколько надо. Не будет мешать и отвлекать, просто тихо постоит, чтобы потом, наконец, произнести заветные слова. Дождется, даже если их собрание затянется до самого вечера…
— Доминика! Как хорошо, что я тебя нашел!
К ней поспешно приближался главный целитель Вейсмора.
— Что случилось? — обессиленно спросила она.
— Мальчика привезли. Он упал с лошади и повредил спину. Я избавил его от боли, но мне не по силам вновь поставить его на ноги. Нужна твоя помощь.
— Но… Я должна дождаться кхассера.
Она беспомощно уставилась на закрытую дверь.
— Идем, Ника! — требовательно позвал Серхан, — там мать рыдает, у престарелого отца сейчас сердце откажет. И мальчишка задыхается от страха, что никогда не сможет ходить. Пацан еще совсем. Ребенок! Идем!
Тихо всхлипнув, Доминика обреченно кивнула и пошла следом за ним, то и дело оглядываясь и мысленно умоляя Брейра дождаться ее.
Быстро уйти из лазарета не получилось. Там всю семью пришлось откачивать: пацана ставить на ноги, отцу усмирять разрывающееся сердце, а матери долго подавать чистые носовые плитки, гладить по плечу и убежать, что совсем не обязательно завтра с ее близкими снова что-то случится.
Потом пришел воин с выбитым плечом и второй — с заплывшим глазом. Они что-то не поделили на тренировочной площадке и намяли друг другу бока. Правда уходили вместе, громко смеясь и вспоминая драку, как забавный потасовку.
Затем пришла повариха с обваренной рукой, служанка со сломанным зубом, десять человек из деревни с неведомой хворью, от которой ни настойки, ни примочки не помогали. Народ тянулся один за другим, и пусть серьезных, как с обездвиженным мальчиком, случаев больше было, но отвернуться и отказать людям в помощи Доминика не могла. Поэтому старалась, лечила, обеспокоенно поглядывая на круглые деревянные часы над входом. Длинная стрелка стремительно перемещалась по циферблату, безжалостно отсчитывая ускользающие минуты.
А еще Ника надеялась, что Брейр сам придет. Раньше бы пришел. Разбросал все дела, залетел легкой поступью на крыльцо, бесшумно, как хищник, подошёл сзади и обнял.
Раньше. До того, как в замке появилась другая.
— Ника, выдыхай, — Серхан устало вытирал руки серой холстиной, — на сегодня все.
И вправду все. Лазарет опустел. Не было больше ни обваренных рук, ни стонов, ни слез. Только тишина.
— Что за день сегодня, — одна из помощниц тяжело опустилась на лавку и принялась обмахивать передником раскрасневшееся лицо, — как прорвало. Давно такого наплыва не было.
Доминика умылась в углу над тазом, заново перетянула косу и, попрощавшись с остальными, ушла. Было время ужина, поэтому она сразу отправилась в большую столовую, надеясь перехватить там кхассера, до того, как он снова займется своими важными делами.
Каково же было ее удивление, когда, придя в зал, она обнаружила, что ее место привычное место рядом с Брейром занято.
Там теперь сидела Тиана!
Это был удар. Словно дикий вепрь налетел и опрокинул, обрушиваясь сверху. Сдавленно охнув, Ника замерла на пороге, разрываясь от дикого желания броситься вперед и отшвырнуть соперницу от кхассера, или наоборот юркнуть обратно в холл, чтобы прийти в себя, наскрести в душе хоть немного сил.
Как назло, все присутствующие обернулись в ее сторону и замолчали. Скрываться было поздно, поэтому пришлось надеть улыбку и шагнуть навстречу новым испытаниям:
— Добрый вечер, — голос почти не дрожал.
Взглядом металась по залу в поисках свободного места и нашла его за одним из крайних столов. Чувствуя, как щеки заливает обжигающий румянец, направилась туда, стараясь не замечать чужого любопытства.
А оно было! Шутка ли, все свыклись с мыслью, что рано или поздно Доминика станет хозяйкой Вейсмора, а тут такое! Новая женщина рядом с кхассером, а бывшая фаворитка на отшибе. И если мужчины восприняли это как само собой разумеющееся — ведь кхассер в праве делать то, что посчитает нужным, то женщины аж вибрировали. Кто от сочувствия, кто от негодования…а кто и от приторного злорадства.
Ника села. Стеклянным взглядом уставилась в тарелку перед собой. Несмотря на то, что успела лишь позавтракать, голода не было. Только сосущее ощущение пустоты, расползающееся в животе.
— Как прошел день, Доминика? — поинтересовался один из старших вояк, — выглядишь не очень.
— В лазарете сегодня нашествие. Под вечер уже все без сил были, — сказала она, прикрываясь усталостью.
— Всех на ноги подняли?
— Всех.
— Молодцы.
От простой похвалы стало чуть легче, но лишь на миг, пока взгляд не метнулся к главному столу.
Брейр сидел с физиономией довольного кота, а Тиана, прикрыв рот ладошкой тихо смеялась.
О чем они говорят? Что у них там такого смешного?
Внезапно ей показалось, что смеются над ней. Над ее убогим видом — ведь она так и не успела переодеться, и до сих пор была в прогулочном мятом платье и стоптанных ботинках, над ее измученной, перекошенной физиономией, а что самое жуткое — над ее мечтами.
— Поешь, — кто-то положил ей в тарелку тушеных овощей и мягкого, разваренного мяса.
Пахло божественно, и желудок заурчал, напоминая, что надо бы хоть что-то в него закинуть. Только еда оказалась пресной. Ни вкуса, ни удовольствия, словно жевала кусок вымоченной коры.
— Спасибо, — она вяло ковырялась в своей тарелке, запрещая себе смотреть на Брейра. Но когда
