Прекрасней всех (СИ) - Сакрытина Мария
Вот и оттаиваю потихоньку. И засыпаю тоже, потому что тепло, и я так устала…
Наверное, я и правда заснула, потому что он вдруг возник передо мной, словно из-под земли — с исходящей паром деревянной кружкой.
— Выпейте, Ваше Высочество. Согрейтесь.
Я взяла у него кружку и попробовала — молоко с мёдом и пряностями. Божественно!
— Спасибо, — он кивнул и принялся складывать поленья в углу аккуратной стопкой. — Почему ты решил, что я принцесса? Я всего лишь фрейлина Её Величества…
Он обернулся и сверкнул улыбкой.
— Вы принцесса Анита из Полесья, — и добавил: — Вас сложно не узнать.
Хмурясь, я смотрела на него. Сложно — он прав, но где же мы виделись? Может, он был среди встречающих нас горожан? Я тогда из окна выглядывала, и без вуали… А может, где-нибудь во дворце, где я сегодня ещё не проходила, висит мой портрет? Но что делать конюху во дворце?
Я не стала спорить — и он вернулся к дровам, отвернувшись от меня.
— Как тебя зовут? — выдохнула я между глотками, разглядывая его затылок.
Он снова обернулся.
— Нэж.
Я поймала его взгляд.
— Нэж — как нежность?
— Как снег, — покачал головой он. — Моя мать была из Фрэнсии.
— Далековато, — я грела руки о кружку и смотрела на него. — Спасибо, Нэж, что позаботился обо мне. Я заблудилась, — и в голос слёз бы ещё добавить, чтобы он меня пожалел.
— Я отведу вас к парадному входу, — пообещал он. — Там вы точно не заблудитесь.
— А может, я лучше тут останусь? — игриво протянула я, глядя на него поверх кружки.
Нэж посмотрел в ответ — на этот раз удивлённо.
— Сомневаюсь, госпожа, что это будет удобно.
— О, будет, — томно откликнулась я. — А если мне станет холодно, ты же согреешь меня, Нэж?
И повисла тишина, пока он соображал, что ему предложили, а я… Я предвкушала. Потому что он неминуемо согласится. Я красивая и я принцесса. Красавицам и принцессам не отказывают.
— Я лучше отведу вас во дворец, Ваше Высочество. Там вам точно будет теплее.
Кружка дрогнула в моей руке. Это что же… я ему не нравлюсь? Всем нравлюсь — а ему нет?! Я что… Он думает, что лучше меня? Что раз он красив, то ему всё можно?! Я же принцесса!
Медленно, чувственно, чтобы понял, от чего отказывается, я поставила кружку на пол, встала, поправила подол, накидку. И надменно произнесла:
— Отведи.
Он проводил меня до парадного крыльца, ярко освещённого факелами и покрытого ковровой дорожкой с замёрзшими лепестками роз — ещё не успели убрать с нашего приезда. Улыбнулся: «Не теряйтесь больше, Анита» — и остался там, среди снега и метели в стремительно густеющем сумраке зимней ночи… Ледяной, неприступный мальчик…
Там — и в моих снах тоже.
* * *Вот так я и оказалась, не выспавшаяся, в местном лесу. Нет, этот лес был нормальным, он столицу окружал с незапамятных времён, а не как только я приехала. Так что невиноватая я. Вот.
Просто благодаря эльфийской родне, которая благополучно уже лет триста как закрылась в своих холмах и фугу там отплясывает, я могу приручать растения. Они ко мне тянутся, они растут по моему зову… Из горшков, вон, выходят, обидчиков моих наказывают. Удобно. На самом деле, этот дар в моём роду испокон веку, но все говорят, что во мне он особенно силён. И оттого от меня ждут великих дел. Но пока дождались только лес на дворцовой площади. А что — я молодая ещё, я потом делами займусь, к старости. А пока — не время ли веселиться?
Но настоящий, старый лес меня тянет — и однажды во сне я, аки сомнамбула, прошлёпала босая, в сорочке, пол-ивэрского дворца на конюшню, во сне же оседлала лошадь… и проснулась потом в заснеженной чаще. Декорации — наш столичный театр обзавидуется: ночь, полная луна на чёрном небе, снег под её светом серебрится, деревья вокруг, как чёрные тени изломанные… И волчий вой. Ну да, и я в сорочке. Босиком. На лошади. В этом месте приличествует сниженная городская лексика (как та, которую герцог Эрик в битве с апельсином использовал), но мне её знать не положено. Так что сделаем-ка лучше паузу…
Деревья воспринимали волков как продолжение леса, поэтому, когда я мысленно попросила их защитить меня, они «не поняли». А когда, понукая коня, попыталась ускакать, заступили тропу. Я отлично знала, что никуда меня не отпустят — я для этого леса, как выпрошенное у мамы мороженое. Пока не распробует, не насытится — не успокоится.
Волки приближались. Три пары блестящих в лунном свете глаз уставились на меня из-за деревьев. Да чтоб вас всех… Ускакать не смогу, уйти не смогу — только если кто-то из тех, кого лес считает своим, выведет.
Когда волки, окружив, бросились на меня с трёх сторон, я сделала единственно возможное — сиганула с лошади на дерево. Да, кобылу было жалко. Но себя жальче. И, хоть я отлично знала, что долго так на заледеневшей ветке не просижу, что лес вытянет из меня силу — или от холода закоченею и свалюсь прямо в пасть волкам — но всё же не прямо сейчас. Главное, панике не поддаваться.
Волки загрызли кобылу и с хлюпаньем и чавканьем принялись её пожирать. Я, скорчившись на ветке, давилась от тошноты и дрожала от холода. Вот попала, а! И ведь прозевали меня мамины гвардейцы — а должны охранять, должны. В смену караула я, что ли, «удачно» прошла?
— Помогите! — прохрипела я от отчаяния. Кому, бездна их забери, быть ночью в лесу? Только чокнутой принцессе из рода эльфов, которую убивает собственный же дар. Вот соседи-то посмеются, когда узнают… — Пом-м-мо-г-г-гите! Ау!
Один из волков оторвался от кобылы, поднял окровавленную морду и ощерился. Вот, всё, больше меня никто не услышит. Может, молитвы прочитать? Зря, что ли, матушка их в меня с детства вдалбливала. Она, правда, приговаривала, что это чтобы святоши заткнулись, но я же выучила. А вдруг тот свет и правда есть. Надо готовиться — скоро туда отбуду… А-а-а, я не хочу умира-а-а-ать!
Волки вдруг один за другим оторвались от кобылы. Принюхались, ощерились… И один, тот, кто первым шагнул к деревьям, упал со стрелой в горле.
Я оторопела. Неужели лес мне внял и научился делать стрелы?
Из темноты за деревьями вынырнула ещё одна тень, которую я тоже приняла за волчью — и сцепилась с одним из волков. Второго подбила вторая же стрела.
Пока внизу барахтались, рычали и катались, я завороженно наблюдала, а из-за деревьев вышел человек с луком наизготовку, прицелился — и меховой рычащий клубок, взвизгнув, разлепился.
Нет, это была собака. С такой умильной мордой — точно собака. И хвост очень пушистый. Вон, как своему хозяину радуется. А тот опустил лук, погладил пса и огляделся.
Уф, меня спасли…
— Эй! Ув-в-важаемый, — прохрипела я. — Я т-т-тут!
Он наконец-то поднял голову. Лунный свет красиво оттенял его светлую кожу и сверкал в тёмных глазах, совершенных, ну точно звёзды. Я на мгновение решила даже, что он мне снова снится.
— Принцесса? Что вы тут делаете?
Ха, ну я же не спрашиваю, что делает конюх ночью в лесу!
— С-с-сижу. Сн-н-ним-м-ми м-меня, п-п-пожалуйста!
Он распахнул объятья.
— Прыгайте.
И я прыгнула. И не посмотрела на то, что высоко, даже не задумалась — знала же, что поймает. Он и поймал.
— Т-т-ты м-м-мой г-г-герой.
Он усмехнулся, снял полушубок, укутал меня.
— Перебирайтесь мне на спину, принцесса. Я провожу вас во дворец. Снова, — тихо добавил он.
— Т-т-ты с ума сошёл, з-замёрзнешь же, — в одной рубашке-то! Но полушубок я всё равно отдавать не спешила. — И в-в-вообще, я т-т-тяжёлая.
— Тут недалеко.
— В-в-сё равно…
Он перекинул меня себе за спину — и мне ничего не оставалось, как обнять его шею. Что там мама говорила про принятие решений? Этот точно за меня примет, если надо. Только мне почему-то не кажется, что это плохо…
Шёл он, кстати, легко. Значит, не только красивый, но и сильный. Это хорошее качество для консорта… Стоп, он же конюх… Хм, а что, пусть мама позабавится. Сказала же найти супруга — я и нашла…
