Добрый - Дмитрий Дмитриев
Потолок не оправдал возложенных на него глобальных ожиданий. Он не то что не улыбнулся мне, он просто категорически не показался. Вместо него по глазам резанула счастливая небесная бирюза. Даже и не бирюза вовсе, а ярчайший небесный изумруд. Голову даю на отсечение — небо было чистейше изумрудным.
От неожиданности я зажмурил глаза, и снова распахивать их желания не возникало. Значит, я всё-таки умер. Предательские капельки леденящего пота погнали противный ужас происходящего. Я умер, и это рай. Такого неба на земле не бывает. Это определённо рай. А почему не ад? Значит, алкоголики попадают в рай, потому что мученики при жизни. Конечно, каждый день столько яда в себя вливать! А похмелье? Это вообще один из кругов ада. И каждое утро новый круг.
— Мёртвые не потеют.
Не понял… Это что, голос ангела?
— Можешь думать, что я ангел.
Ага, вслух я не говорил, значит, мысли читает. Точно ангел.
— Сообразительный, мозг ещё не в полной эйфории, про мысли догадался. Теперь осталось решить, злой я ангел или добрый.
— А чего решать, в раю — значит добрый. Злые ангелы — падшие ангелы, и бродить им по землице-матушке.
— Много ты понимаешь про ангелов.
— Положим, немного, а точнее, даже очень мало, поскольку родился в стране глобального атеизма, но фильмы посматривал и литературку почитывал.
— Ладно, образованный ты наш, глазоньки-то открой, только руками сильно не маши.
На принятие решения у меня ушло менее двух секунд. А что я, собственно, теряю? Да и потом, любопытство взяло верх, не каждый день можно лицезреть живого ангела.
Веки плавно поднялись, и изумрудные небеса снова приветливо пощекотали мне глазные нервы. Только лишь небеса. Никакое милейшее существо не парило надо мной, мирно помахивая крыльями. Значит, приземлилось, логично решил я и скосил глаза сначала вправо, потом влево, потом вперёд, потом даже попробовал назад. Результат оказался тот же. То есть ноль целых хрен десятых, а не говорливый ангел.
— Глазки поломаешь, вращая их в таком ракурсе.
— А ты не выкобеневайся и в прятки не играй, чтобы я их не поломал.
— Я?! В прятки?! Да я на тебе уже битый час сижу жду, пока твой разум вернётся в это вымоченное в денатурате тело. Только ещё раз предупреждаю, руками не маши.
Я с трудом прижал подбородок к груди, но не увидел ровным счётом ничего. Или почти ничего. Кроме маленького домашнего таракана, вальяжно восседающего на мне в районе диафрагмы. Ангела, хотя я уже и начал сомневаться, что говорил ангел, снова не было.
— Молодец, не из брезгливых.
Да кто же говорит, в конце-то концов! Я что, мальчик для пренебрежительных развлечений?
— А ты глазки ещё раз на грудь скоси.
Я снова скосил глазки, и тут они у меня непроизвольно расширились. Насекомое, восседавшее на мне, приветливо помахало лапкой и выразительно пошевелило усиками.
Да ну! Похмельные глюки.
Я ещё раз взглянул на таракана, и он снова помахал мне, только уже другой лапкой. Вот тебе на! Люди допиваются до чёртиков, до зелёных змей и до прочей нечисти, но чтоб до приветливых тараканов… я такого не слышал. Хотя мои познания в этом не совершенны, а собственный опыт пока отсутствует. Сегодня, наверное, самоё начало этого опыта. Дай-ка ещё посмотрю. Ну вот, теперь двумя лапками машет.
— Долго в гляделки будем играть? У меня ещё лапки остались, помахать? Э! Э! Э! Ты только в транс не впадай. Говорящий таракан — и что такого? Если таракан, то и поговорить нельзя? Сразу тапкам его, и веником на савок.
—Уйди, глюк. Говорящих тараканов не бывает.
— А говорящие собаки? — донеслось да моего левого уха.
— И собак тоже, — молниеносно парировал я.
— А кошки? — это уже в правое.
— Ни собак, ни кошек, ни тараканов, ни бегемотов, ни белых медведей никого.
— А как же попугайчики?
— А они не осознанно. И вообще, всем молчать! Глюкам слова не давали.
— А если мы не глюки? Если мы материальные?
С правой и с левой стороны в поле моего зрения вплыли две довольные морды — кошачья и собачья. Причём, кажется, я их где-то видел.
— А вот если вы не глюки, тогда принесите человеку опохмелиться, тогда я сразу поверю в ваше существование. Хотя, даже вы если и глюки, но принесёте, то тоже ничего, хоть какая-то польза.
— Вот жлоб, ради ста граммов готов родину продать.
— Нет, родину только за пятьсот, и то малую.
— Скупердяй.
— Всё, мальчики, предлагаю ша. Так, Сергей Анатольевич, примите, пожалуйста, хотя бы сидячее положение и внимательно выслушайте нас, по возможности,