Выжигаю имена в сердце своем (СИ) - Светлая Надежда

Сладкий сон, что временным барьером оберегал её от ужасных видений, невозможно было продлить никакими чарами. Всему должен прийти конец, и девочка лучше, чем кто-либо, это осознавала. Слегка нагнувшись, она посмотрела на мальчика в последний раз. Нежно коснувшись руками розовых щёк, златовласка оставила на них лёгкий отпечаток колдовского тепла, медленно рассеивающийся золотым сиянием в воздухе.

Сон медленно подходил к завершению, расплываясь в водовороте лиловых лепестков миндаля. Вцепившись в руку мальчика, девочка что-то отчаянно прокричала ему. Время заканчивалось, секунды таяли на глазах. За роем цветов можно было едва разглядеть собственное тело. Сильнее сжав ладонь, девочка отчаянно, раз за разом повторяла одну и ту же фразу, пока она не поддалась чарам.

— Спустя годы, когда все четыре шестерёнки придут в движение, когда необходимость заставит покинуть родные края, когда первый оплот падёт под напором вражеских сил, девушка в красных одеждах протянет руку. Следи за знаками, и они сами приведут тебя ко мне. Непременно!

В запасе оставалась лишь пара секунд. Перекрикивая шум, девочка продолжала настойчиво проговаривать непонятные для мальчика слова. Она верила, что однажды они встретятся. И встреча эта не будет напрасна.

* * *

Реальность резко выдернула парня из оков сна, давя на сознание расплывчатыми образами. Голова отказывалась соображать, в глазах неприятно мелькало. Приподнявшись на локтях, Ян начал медленно разбираться с чехардой в голове. Мысли судорожно мелькали, размытыми образами откликаясь в сознании.

Тепло рук, горьковато-цветочный запах миндаля, прямая осанка и шуршание свежей травы под ногами. Всё было так реально, что казалось — закроешь глаза и вновь очутишься в том призрачном месте. Вспоминались мельчайшие подробности, вплоть до непрекращающегося щебета птиц.

Одно не давало покоя. Лицо девочки покрывала непроницаемая пелена. Ни цвета глаз, ни случайной родинки — ничего не осталось в его памяти; он даже не помнил её голоса. Абсолютная тишина гнездилась в голове, всё прочнее обустраиваясь в новом жилище. Стоило Яну задуматься сильнее, как голова в знак протеста отвечала пульсирующей болью в затылке. Воспоминания начали тускнеть, растворяясь в омуте более реальных событий.

Неприятное ощущение липкости пота и мягкость перьевой подушки под головой вернули его обратно в настоящее. Разум всё так же был тяжёл, а тело — неподвижно. Закинув руки за голову, Ян поудобнее устроился на кровати, погружаясь в новый сон. На этот раз в нём не было ни деревьев в цвету, ни тихих переливов струнных мелодий.

А в это время в сотнях километров от солнечного Нарима юная девушка печально смотрела в окно с высокой башни, надеясь увидеть хрупкого мальчика с глазами цвета содалита из вещего сна.

* * *

Солнечный свет неспешно пробрался сквозь тонкие занавески, которые играли скорее роль украшения, нежели выполняли предписанную им задачу — защищать от надоедливого солнца, не желающего ни на минутку уйти с насиженного поста. Птицы давно перестали щебетать нежные мелодии, уступив какофонии громких улиц.

Лениво разлепив глаза, Ян уставился в обыденно белый потолок с филигранной резьбой. Чудо умелых рук часто можно было увидеть в домах столярных дел мастеров. Ещё в далеком детстве диковинные рисунки были главной гордостью юного подмастерья Башазаг. Каждый штрих, неровность и выпуклость были частичкой общей идеи, которая с особой скрупулёзностью разрабатывалась совместными усилиями всей семьи. Но чем больше было внесено творческих изменений во время работы, тем больше результат отличался от первоначального замысла.

Переключив внимание с потолка на просторную светлую комнату, Ян заметил в ней непривычные предметы домашнего обихода, что с завидной периодичностью гостили в комнате младшей сестры.

Капли медленно стекали по внутренней поверхности широкого таза, падая в ледяную воду. Хрустальные блики от солнца холодным светом озаряли комнату, осветляя и без того белые стены. Почти растаявшие кубики льда маленькими островками плавали на поверхности, готовые полностью раствориться в прозрачности воды. Смоченная в пахучей настойке белая ворсистая тряпка своим невыносимым запахом разрушала сонную атмосферу комнаты.

Парочка широких стеклянных стаканов с отваром ромашки громоздилась на высоком столе, отвоёвывая половину пространства у толстых справочников по травам. Как бы приятно ни было вновь очутиться в домашних покоях, маленький червячок беспокойства упрямо прогрызал себе путь, оставляя за собой туннели необъяснимой тревоги. Задумавшись, Ян вначале не заметил, как в дверь настойчиво постучали, а затем неловко присел на кровать.

— Да, войдите.

Грузная женщина твёрдой походкой приблизилась к юноше, пододвигая к пациенту трёхногий табурет. Её белоснежные одежды скрипели от стерильной чистоты, так что, казалось, грязь не смеет к ней притрагиваться. Ледяные глаза смотрели в упор, не оставляя шанса на неповиновение.

— Я — дежурный врач, Зинаида. По просьбе вашей матери была вызвана из северо-восточной окружной больницы. По словам Ярославы, вчера днём вас принесли домой в бессознательном состоянии. Недуг списали на малое количество питья, слабую физическую подготовку и чувствительность к жаркому климату, — поверх узких очков женщина скептически оглядела бледноватое лицо юноши.

Ни для кого не было секретом, что Пансо был вторым по жаре государством после Паннама. То, что Нарим находился близ границы между двумя этими державами, делало факт постоянной жары в нём ещё более неопровержимым. Яну хотелось тихо провалиться сквозь землю, ведь быть жителем Пансо и при этом не выносить высоких температур, было явлением редким. И постыдным.

— По прошествии суток, из которых большую часть вы находились в бессознательном состоянии, а остальное время пребывали в бреду, они вызвали меня, — вытащив из дорожной сумки картонную папку, врач выудила оттуда вместе с чернильным карандашом плотную тетрадь. — Теперь, когда вы, наконец, очнулись, что вас беспокоит? Головокружение, тошнота, потеря ориентации в пространстве?

В полном недоумении посмотрев на врача, Ян резко обернулся к окну. Во дворе неизменно светило солнце, прямо как на Базаре. Разве что было чуть ярче. Небо не было насыщенного голубого оттенка. Беспощадный зной ещё не успел полностью вступить в свои права, только собираясь с силами, чтобы ударить по жителям солнечного Нарима.

Вновь переключив внимание на строгую даму, Ян увидел в проёме двери маму, — она устало опиралась на дверной косяк. По залегшим под глазами теням можно было понять, что не только сын нуждался в отдыхе, и ещё, возможно, консультациях врача.

— Пациент, симптомы? — с нажимом процедила женщина. Кто знал, сколько ещё обморочных детишек ждёт её сегодня. Желание на себе проверить лимит её профессионального терпения казалось сомнительной идеей.

— Простите, — юноша хотел было выпрямиться, но завидев пугающе сверлящий взгляд, невольно опустил голову. — Я чувствую себя удовлетворительно. Разве что ощущаю лёгкое давление на глаза. Думаю, скоро это пройдёт.

— Понятно, — раскрыв амбулаторную карту на последних страницах, женщина стала быстро записывать в неё непонятные Яну символы. — Постоянный стресс, умственная нагрузка без отдыха могут повлечь за собой повышение внутриглазного давления. Чтобы решить эту проблему, необходимо заниматься спортом, а также делать несколько раз в течение дня глазную гимнастику. Для начала выпишу вам глазные капли. Капайте их каждый день перед сном в течение двух недель. Если эффекта не последует, можете обратиться в ближайшую больницу.

Незамедлительно встав и оставив на столе рецепт, врач поправила полы халата и взяла оставленную на полу сумку.

— Спасибо и извините за беспокойство.

— Желаю скорейшего выздоровления.

— Благодарю, — Ярослава поклонилась на прощание и проводила взглядом уходящую женщину. После того как послышался глухой хлопок закрывшейся двери, глава семейства устало выдохнула. — А теперь, молодой человек, потрудитесь объяснить, что это вы вчера учудили. Всю семью перепугал. Бедняжка Мира себе места не находила. Винила себя, что выпила последний стакан сока из раисовских яблок, тем самым лишив тебя всей энергии.