Небесам виднее - Ярина Рош
— А умываться! Быстро все помыли свои личики и ручки, а то Мойдодыр придёт, и вас будет мыть, — строго сказала я.
Все бросились во двор. У них там, что умывальник? Нет, оказывается, все бросились к колодцу. Вскоре все были чистыми и сели за стол.
Я пила отвар и рассматривала ребятишек.
Кирей- черноволосый, взгляд острый. Если хмурится, то брови нависают на глаза, и оттого взгляд становится тяжёлым. Глаза серые, тонкие губы. Мальчик с характером. Даже сейчас, на меня кидает настороженный взгляд. Меня терпит, потому что деваться некуда. Одет в рубашку с вышивкой по вороту и низу, и штаны. Ноги босые.
Добрава- русые волосы с рыженьким отливом. Брови чёрные, глаза карие, губы полненькие. Тихая, добрая. На мир смотрит открытыми, доверчивыми глазами. Красавицей будет. Она тоже одета в рубашку, только узор идёт ещё по груди.
Ераст- как брат черноволосый, глаза зеленые. Непонятно, какого характера. Вроде тихого. Может, старший подавляет его. Он и Анита одеты только в рубашку. Все босые.
Анита- белокурая девчуля. Волосы волнистые, до пояса. Голубые глаза, смотрит на всех удивленно и восторженно. Тоже красотка будет. Мать у них имеет русые волосы, а папа имел, по-видимому, чёрные. Мальчики пошли в отца, а девчата в мать.
— А кто такой мойдотыл? Он не стласный, — спросила маленькая.
— Расскажу на досуге. Так. Поели. Пока ваша мама болеет, старшей в доме буду я. Я, думаю, Кирей, ты не против? — обратилась я к нему. Все-таки он мужчина и пусть ещё мал, но я думаю, он должен тоже принимать решения за младших. Я чужая здесь, а это его семья. Кирей кивнул мне. Ну, хорошо. Я не знаю, чтобы делала, если бы он не согласился. Детей оставить одних я уже не смогу.
— Сейчас надо подмести пол, убрать всю солому. Помыть посуду. И мне надо помочь в приготовлении обеда. Добрава, ты посмотри, кому, что поручить. Кирей, давай пройдемся по двору, и ты мне всё покажешь.
Как- то еще не укладывалось в голове, что здесь дети уже в этом возрасте что-то могут делать по дому.
6
Заглянув к Хелене и, увидев, что она ещё в беспамятстве, мы вышли во двор.
— Вот здесь колодец. Там нужник (его я поутру нашла), там за домом огород, но посадить ещё ничего не успели. Картоху уже пора садить. Там луг. Он для лошади и козы. На зиму мы всей семьёй заготавливаем сено, ходим в лес, там поляна есть, — рассказывал мне маленький экскурсовод.
Я оглядела двор. Дом стоял добротный. Из хорошей древесины. Между бревнами аккуратно проложен мох. Крыльцо, сени, окна средние, что позволяет свету проникать в дом. Поэтому в доме в большой комнате светло. На окнах мощные ставни. Крыша покрыта тесом или дранкой, но не мхом. К дому стоит постройка, где находится скотина. В данном случае для кур, козы и лошади. Здесь же лежит немного сена. Есть ещё пристройка, наверное, для инвентаря. Колодец. А вот бани нет. На мой взгляд, хороший был хозяин. Все сделано аккуратно и основательно.
— Кирей, а родственники у вас есть? Там бабушка, дедушка, тетя, — спросила я.
— Не, мама говорила про сестру, которая в городе живёт. А где, я не знаю.
И что мне делать с этой информацией. Аут. Боги, пусть она очнется и выздоровеет. Мы всё осмотрели и пошли в дом. Я стала готовить продукты для супа, сварим ещё кашу. Плохо нет мяса. Есть вяленое, вот этим и спасаемся. Хелена встанет, и нам всё равно придется отсюда уезжать. Надеюсь, не выгонит меня. Одним здесь делать нечего. Может, даже в деревню придется переехать.
Кстати, сковородку тут называют латка, а для супа и каши используют горшок.
Что- то мне названия напоминают наши русские, народные. Неужели я попала в такую древность. Не весёлые перспективы вырисовываются. И одежда похожая. Я свою стирала. Здесь трава есть, мыльнянка называется. Ее замачиваешь и в отваре стираешь. Хорошо, что у меня ткань на юбке и кофте не мнущая. А то не представляю, как гладить рубелем и скалкой. Как же будет трудно привыкать к этим условиям и отвыкать от цивилизации.
На четвёртый день моего попадания в этот мир, Хелена очнулась.
— Ну, привет.
— Ты кто? — еле слышно спросила она.
— Я тут мимо шла, и вот пришлось остановиться у вас, — невесело ответила я.
— Мама, мама, — закричали дети и кинулись к ней.
— Осторожно, задавите. Мама ещё слаба. Обнимайте её по очереди.
Дети подходили и с радостью обнимали её. У Хелены всё лицо было мокрым от слёз. Я встала, принесла бульон и отвар.
— Ладно, ладно, хватит. Маме надо немного поесть и выпить отвар.
Дети послушно отошли, но не ушли. Они наблюдали, как мать ела и пила отвар.
Потом Хелена без сил упала на подушку.
— Ты поспи. Видать травы помогают, на поправку пойдёшь, — с надеждой сказала я.
Она слабо улыбнулась и закрыла глаза. Мы все вышли и пошли заниматься своими делами. Даже Анита усердно протирала скамейки мокрой тряпкой. Добрава мыла полы, сейчас никто не бросал на пол солому. Везде протёрли пыль. Стало чисто и уютно. Каждый вечер ребят заставляла мыться, за день они так уделывали свои ноги, что приходилось их оттирать камнем. Но зато натоптышей стало меньше. Обувь они одевали по случаю, а так бегали босиком, благо трава мягкая.
На обед приготовила суп и кашу. Тут льняная, овсяная, пшенная(пока такие нашла). На ужин доели суп, кашу, и овощи я ещё потушила. Всем хватило. Поставила хлеб на ночь в опарнице (керамическая посудина, горшок, в котором готовится опара под кислое тесто. Посуда для подготовки опары и выхаживания теста на пироги, белые булки, блины, представляла собой глиняный сосуд, круглый, с широким горлом и слегка зауживающимися к поддону стенками. С внутренней стороны опарник был покрыт глазурью. Высота опарника колебалась от 25 до 50 см, диаметр горла от 20 до 60 см. Форма была удобна для замешивания опары и теста как рукой, так и мутовкой. Для приготовления опары в тёплую воду закладывали закваску (как правило, тесто, оставшееся от предыдущей выпечки, перемешивали с половиной муки, необходимой для изготовления хлеба или пирогов, и оставляли в тёплом месте на несколько часов). После закисания опару, если она была предназначена для выпечки ржаного хлеба, перекладывали в дежу, квашню, добавляли муку, месили и, закрыв плотно крышкой, ставили в теплое место. Если опара ставилась для пирогов, то
