Шрам - Андрей Двок
— Сколько задолжала эта семья и кому?
— Много. Вместе с процентами и содержанием в тюрьме, восемь аурисов, — безразлично ответил стражник. — А должны они вот этому уважаемому купцу.
И стражник указал на рядом стоящего человека. Купец Стоян был крупным по здешним меркам мужчиной средних лет. Он был одет явно не по погоде. Поверх камизы была надета котта, сверх нее — сюрко, а на плечах лежал плащ, заколотый на плече серебряной фибулой. Он обильно потел, но с напускной важностью смотрел на окружающих его горожан. Рядом, с угодливой улыбкой поглядывая на купца, крутился мелкий мужичонка, похожий на Табаки из известного мультфильма. Слуга или помощник, не знаю.
Вся одежда была очень качественной, окрашенной в довольно яркий, но не крикливый, коричневый цвет. Видно было, что купец богат и фибулу мог себе позволить даже золотую. Но, как я уже понял, на Этерре мало было иметь деньги, чтобы позволить себе выделиться. Если ты не относишься к благородному сословию, то не высовывайся. Каждый должен знать свое место или тебе быстро и доходчиво на это укажут.
— Серьезный мастер в каком-либо ремесле зарабатывает шестнадцать сиклов в чертог, — обратился я к купцу. — Чтобы заработать сумму, позволяющую отдать вам долг, лекарке или хорошему коновалу надо работать чертогов десять. При этом не пить, не есть, не платить за одежду и не платить за жилье. Вообще, ни на что не тратиться.
— И что? — презрительно скривился Стоян. — Тебе какое дело?
Купец нагло уставился на меня, но к нему тут же подскочил «Табаки» и начал что-то активно шептать на ухо. Я расслышал только: «...тот, который посадил Влодека на кол... полный отморозок... убить, как воды попить...». Через пару секунд взгляд Стояна забегал и он опустил голову. Тогда я и решил окончательно, что надо выручить семью лекарки. Я договорился со стражей и съездил за деньгами. Но, если откровенно, то сделал это не только из жалости. Обездоленных и обиженных много, всех невозможно спасти.
Я увидел в этой семье перспективу на будущее и для себя. Планы заслужить дворянство я никуда не отбросил. А при получении во владение сел или деревенек, лекари и ветеринары будут исключительно ценным ресурсом. Надо было только крепче их к себе привязать.
Поэтому в магистрате составили такое обязательство, которое сильно не напрягало семью, зато срок выплаты долга растягивался на очень большое время. Сделали так, чтобы семья была, как можно дольше, зависима от меня. Подонком я становиться не собирался, но и прекраснодушным идиотом тоже. В обязательстве обговорили все моменты, включили в него обязанности по уходу за домом, обслуживание меня в качестве слуг, предоставление семье места для проживания, процент, который семья должна будет мне отчислять со своих заработков, и так далее и тому подобное. Поставил единственное условие, работать не дома, а по вызовам.
С купцом Стояном мы разошлись если и не врагами, то точно не друзьями. Он скрипел зубами, краснел как вареный рак, но деньги взял. Вскоре я узнал, что Стоян всю ситуацию с долгом организовал сам: следил за семьей через слуг, отговаривал людей и даже приплачивал им, чтобы они обращались к другим лекарям и коновалам, не давая ренцам зарабатывать, чтобы закабалить их.
Разместил я ренцев «кучеряво» по всем меркам. Но дом сделать это позволял. Он был двухэтажным, под домом был небольшой подвал. На первом этаже располагались: небольшая прихожая, зал, кухня и кладовка. На втором этаже: четыре комнаты. К самому дому были пристроены небольшая конюшня и отхожее место.
Кладовку мы переделали под спальню Лазара. Ну, как мы, я дал разрешение, а Вук с Лазаром переделали, хе-хе. На втором этаже одну комнату выделили для Вука, одну для Алмы и Дары, одну под мою спальню и последнюю — мне под кабинет. Должен же быть кабинет у простого дружинника? Ох-хо-хо! Вот и Вук также глаза выпучил. С появлением у меня семьи ренцев, подаренный дом перестал быть удобным, но малополезным грузом.
Поначалу ренцы очень меня опасались. Не понимали, почему я так поступаю, почему поместил в такие хорошие условия. Их пугала моя изуродованная шрамом рожа и тяжёлый взгляд. Всеми силами они старались не оставлять меня наедине с Дарой, придумывая про меня какие-то ужасы.
Но позже привыкли, лучше меня узнали, хоть и не поняли до конца. Уж больно я не был похож на простого дружинника-простолюдина. Но время шло, ничего плохо не происходило. Я ничего с них не требовал сверх оговоренного. И их отношение ко мне стало понемногу меняться, постепенно превратившись в искреннюю симпатию. Даже моя рожа перестала их пугать.
Я допил остатки вина и отправился в спальню. Завтра будет очередной день с выматывающими тренировками и неожиданными вводными. Будем снова катать что-нибудь квадратное и носить что-нибудь круглое. А что? Служба везде похожа.
Глава 1
Глава 1. Нападение тилинкитов (524 круг Н.Э., конец зарева).
Ночью распогодилось, дождь прекратился и утром, после завтрака, я отправился на службу. На полдороги от города до замка я заметил сигнальный дым, который поднимался над лесом, со стороны села Дубровник, поэтому в открытые ворота замка влетел галопом.
Во дворе царила суета. Из конюшни выводили лошадей, бегали воины и слуги, громко и грубо звучали команды десятников. Я спрыгнул с лошади и быстрым шагом подошел к Деяну, который в этот момент отвешивал смачного пинка одному из конюхов. Лицо лейтенанта налилось багровым цветом, а взглядом он был готов прибить в чем-то провинившегося мужика. Тут Деян заметил меня и лицо его немного разгладилось.
— Шрам! — рыкнул лейтенант, еще не отойдя от воспитательного процесса. — Тилинкиты напали на побережье в маноре Дубровник. Четверть часа на сборы, идем одвуконь. Вооружение — на вьючного, налегке — на боевом. Будешь брать оружие, учти, что драться, скорее всего, придется пешими. Быстро собирайся и к своему десятнику с докладом о готовности! Будете ближней охраной барона. Живо!
Отбегая от лейтенанта, у самого донжона я заметил Кисила и Беона тер Аристи. Кисил стоял перед отцом. Стройный, сильно окрепший за последнее время парень, уже проживший восемнадцать кругов, сжав кулаки, сверлил отца взглядом. В этом взгляде смешался самый настоящий коктейль из просьбы, возмущения и надежды. Барон же в ответ спокойно объяснял:
— Не будем больше спорить, сын. В этот раз я тебя не
