Благими намерениями... - Джон Браннер

Жарвина вскинула кружку, словно собираясь швырнуть ею в Мелилота, но когда он невольно дернулся, с кривой усмешкой опустила руку. Кружка оказалась пустой. Жарвина огляделась по сторонам и заметила девочку, тихо дремавшую в углу. Должно быть, Жарвина вспомнила времена, когда ей самой приходилось прислуживать Мелилоту за столом, а потому решила заняться самообслуживанием. Она налила себе вина, осушила кружку, снова наполнила ее и вернулась на прежнее место.

— Ну ладно, — вздохнула женщина. — Пожалуй, лучше будет, если я расскажу тебе историю Кликитагха.

— Я бы предпочел услышать, как идут дела с…

— Дела подождут до завтра! — прервала Мелилота Жарвина. — Или даже до послезавтра.

— Этого я и боялся, — пробормотал хозяин скриптория. — Каждый раз, когда ты возвращаешься в Санктуарий, в первый день у тебя обязательно находятся неотложные дела… Кстати, если на этот раз у тебя хватит денег, чтобы заплатить Инасу Йорлу за удаление шрама со лба, — Мелилот слегка оживился, — у тебя больше не будет появляться такой настороженный взгляд каждый раз, как ты откидываешь со лба челку.

— Да, это правда. Завтра я собираюсь посетить Инаса Йорла, как делаю это всегда.

Жарвина смотрела не на Мелилота, а на несколько поблекший, но все еще великолепный расписной потолок. Лампы И огонь от догорающих в камине поленьев отбрасывали на потолок причудливые тени, как будто какой-то волшебник подслушивал их разговор, и теперь отвлекал внимание, чтобы подновить заклинание невидимости.

— Но на этот раз Инас Йорл нужен не только мне.

— Для… него? — Мелилот, потянувшийся в этот момент за собственной кружкой, был так поражен, что чуть не расплескал ее содержимое.

— Да, для него.

Воцарилось длительное молчание, прерываемое лишь потрескиванием поленьев.

Потом с улицы донесся шум: стук сапог по мостовой. Это был ночной патруль, который состоял из людей, усвоивших здешние богомерзкие критерии порядка. Патрульные выходили на дежурство не иначе как в двойном составе, настолько беззаконным и неуправляемым был город — плавильный котел последнего отребья. Гуси привыкли к шагам патрульных, и вожак стаи отметил их проход всего лишь недовольным шипением.

Мелилот задумчиво посмотрел, как по шторам пробежал и исчез отблеск фонаря, который несли с собой стражники, и сказал:

— А ты уверена, что он не наложил на тебя какое-нибудь заклинание? В прошлом году ты мне сказала, что это будет твой последний визит к Инасу Йорлу. По крайней мере, последний, вызванный личными причинами. Ты сказала, что перестанешь к нему ходить после того, как твоему лицу будет возвращен такой же вид, как… — Мелилот кашлянул, прикрыв рот пухлой рукой, — как прочим частям твоего тела.

— Может, я еще передумаю, — пробормотала Жарвина. — Иногда совсем неплохо иметь возможность отвадить нежелательного поклонника, просто проделав следующее, — женщина опустила брови и взглянула на Мелилота из-под двух изящно очерченных дуг. Взгляд Мелилота против его воли тут же оказался прикован к ужасным, мертвенно-бледным рубцам, покрывающим лоб Жарвины и делающим ее красивое лицо более отталкивающим, чем наихудшие изобретения ястребиных масок.

— Но с ним эта штучка не прошла, — догадался Мелилот.

— Да. Сперва я пробовала. На него не подействовало. Тогда Кликитагх заинтересовал меня, — Жарвина мастерски воспроизводила последний звук имени. Мелилот, к стыду своему, понял, что ему придется попрактиковаться раз десять вслух и наедине, прежде чем он решится обратиться непосредственно к чужестранцу.

— И что же было потом?

— Потом я обнаружила, что с человеком может случиться и кое-что похуже того, что мне пришлось перенести в детстве.

На мгновение лицо Жарвины омрачили давние воспоминания. Мелилот вздрогнул. Он знал, о чем думает Жарвина. Девочку многократно изнасиловали, потом избили кнутом и оставили умирать среди развалин ее родного села Роща — которое теперь называлось Забытой Рощей, — когда ей едва исполнилось девять лет… Неужели бывает что-то хуже?

Видимо, Жарвина встретила человека, которому, на ее взгляд, довелось страдать еще сильнее. Что же за чудовищные события омрачали прошлое Кликитагха?

— Расскажи мне его историю, — хрипло попросил Мелилот.

***

— Давай, — после некоторого раздумья сказала Жарвина, — начнем с причины, по которой Кликитагха оскорбило твое предложение погостить у тебя в доме. Я знаю, что ты не сделал бы такого предложения, если бы не рассчитывал на ответную услугу. Это, конечно, не совсем относится к теме беседы, но должна заметить, что все, что Кликитагх сможет рассказать тебе о своем родном языке, окажется абсолютно бесполезным. Я не спрашивала, умеет ли он писать, но если и даже и так, это тоже тебе не пригодится.

— Послушай, но знание любого редкого языка…

— В том числе мертвого? Такого, который вышел из употребления много веков назад?

— Что?! — Мелилот подскочил на стуле, при этом ненароком смахнул со стола кружку. Хорошо, что она оказалась пустой.

— А ты что, не веришь, что в древности тоже существовали великие маги? — с вызовом спросила Жарвина.

— Ты хочешь сказать… — Мелилот медленно откинулся на спинку стула и снова привычно ссутулился, глядя куда-то в пространство.

— Именно!

— Он находится под заклятием бессмертия?

— Это только половина дела. Не думай, что ему стоит завидовать! — резким, предостерегающим тоном произнесла Жарвина. — Напротив! Кликитагх — существо, которое больше всего заслуживает жалости из всех, что мне доводилось встречать, — это при том, что у тебя на службе мне пришлось объездить половину мира. Ведь так?

Мелилот молча кивнул.

— Тогда слушай, — Жарвина потянулась к камину, опершись подбородком на кулаки. Отблески пламени плясали на лице и теле женщины. — На нем лежит не простое заклинание, а чудовищное проклятие. Именно из-за него Кликитагх впал в ярость, когда ты предложил ему пока поселиться здесь. Он не может принять твое предложение. И даже не сможет ни завтра, ни когда-либо еще поужинать вместе с тобой. Понимаешь…

Жарвина помедлила, тщательно подбирая слова.

— Кликитагх не может провести две ночи в одной и той же кровати и дважды поесть за одним и тем же столом. И такую жизнь он ведет вот уже тысячу лет.

Долгое время Мелилот сидел неподвижно, созерцая, как пляска теней от горящих ламп и пламени камина создает в комнате иллюзию движения. Потом подавил зевок и, наконец, спросил:

— Значит ли это, что его нельзя посадить в тюрьму?

— Слушай, ты!.. — Жарвина одним движением вскочила на ноги и замахнулась кружкой, словно собираясь опустить ее на голову хозяина. Ее остановило только предостерегающее шипение гусиного вожака. Когда женщина уселась обратно, ее лицо все еще пылало гневом. — И это все, о чем ты подумал? На