Любовь и волки (СИ) - Иванова Ольга Дмитриевна

Ой... Бабушка Глеба, похоже, несколько не в своем уме. Так, может, потому он не хотел, чтобы я приезжала?

Я, глупо улыбаясь, опустилась обратно на стул.

— Бабуля, — между тем произнес Глеб сквозь зубы и почти шепотом, — перестань, — и уже мне, широко улыбнувшись: — Это бабушка так шутит, не обращай внимания.

— Ничего подобного... — начала было «бабуля».

— Поговорим потом, — осек ее Глеб и бросился ко мне: — Анюта, идем покажу тебе дом и твою комнату заодно.

Он подхватил мой чемодан, другой рукой взял меня за руку и потянул за собой, прочь из кухни.

— Не слушай мою бабушку, — повторил он уже на ходу. — У нее черный юмор. И не обижайся на нее, что бы она ни болтала.

— Хорошо, — не очень уверенно пообещала я.

Мы прошли большой пустой холл и стали подниматься по широкой лестнице. Ну точно как во дворце... Даже неуютно немного.

— А я не знала, что ты такой сильный, — заметила я не без гордости, глядя, как легко Глеб несет мой огроменный чемодан, даже умудряется размахивать им.

Но он то ли не расслышал, то ли проигнорировал мои слова, вместо этого произнес:

— Твоя комната будет рядом с моей, поэтому я всегда буду рядом. Не волнуйся...

«А я и не волнуюсь», — чуть не ответила я, но промолчала. Правда, лучше, если буду жить подальше от бабушки...

Но он то ли не расслышал, то ли проигнорировал мои слова, вместо этого произнес:

— Твоя комната будет рядом с моей, поэтому я всегда буду рядом. Не волнуйся...

«А я и не волнуюсь», — чуть не ответила я, но промолчала. Правда, лучше, если буду жить подальше от бабушки...

Второй этаж оказался не таким уж большим, в отличие от первого: недлинный коридор с окном в торце и всего четыре двери.

— Это правое крыло, — пояснил Глеб, останавливаясь к средней двери. — Есть еще левое, там живет бабушка...

Фух, а это хорошая новость. Значит, меньше будем видеться с Софьей Ильиничной.

— Так, это твоя комната, — Глеб открыл дверь, — соседняя моя.

— А остальные две чьи? — мне стало любопытно.

— Ничьи, — усмехнулся Глеб. — Вон в той  что-то вроде библиотеки моего покойного прадеда, а дальше — совместный санузел. Комнату смотреть свою будешь?

— Конечно! — я шагнула в дверь. — О, как симпатично...

Спальня и правда была милой и типично женской: сиреневые тона, воздушные шторы, обои в цветочек.

— Здесь когда-то жила моя мама, еще до замужества, — объяснил Глеб. — Все, конечно, старое и, наверное, пыльное. Но завтра придет помощница по хозяйству и все приберет.

— Ничего, — я махнула рукой, — если что, я и сама могу...

— Даже и не думай, — Глеб подошел ближе и обнял меня за талию. — Ты наша гостья.

— Глеб... А где твои родители? — спросила я, заглядывая ему в глаза. — Ты никогда не рассказывал мне о них.

— Их давно нет в живых, — просто ответил он. — У меня из родственников осталась только бабушка и тетка, но она так... Живет не с нами.

— Ох, извини...

— Ничего, все в порядке, — Глеб мягко улыбнулся. — Все-таки хорошо, что ты приехала, я очень соскучился по тебе... — он притянул меня к себе и поцеловал.

— Я тоже, — прошептала я, с радостью отдаваясь этому поцелую.

Сперва мы целовались медленно, смакуя губы друг друга, но вскоре напор Глеба стал сильнее, а поцелуй настойчивей. Тело тут же откликнулось волной желания, а в груди затрепетало предвкушении: неужели сегодня мы наконец сделаем «это»? Мы встречались уже несколько месяцев, но близости у нас пока так и не случилось. Уже не один раз подходили к ней, но... Глеб был настолько строгих правил, что считал близость до брака — неприличным и неуважением ко мне, поэтому всегда останавливался, будучи почти на грани. С одной стороны, это говорило о его серьезных намерениях, но с другой... Как же иногда хотелось продолжения! Но я не настаивала, нет. Потому что тоже уважала его принципы и готова была подождать, тем более целовался он потрясающе, и даже легкое поглаживание спины выглядело как эротический массаж... В общем, думаю, было ради чего потерпеть.

Объятия Глеба становились крепче, и в какой-то момент мне до боли сдавило ребра и стало трудно дышать. Я, не сдержавшись, вскрикнула, а Глеб тут же отпрянул от меня.

— Что? Я сделал тебе больно? — в его глазах плескался испуг.

— Немного переборщил с силой, — я усмехнулась, потирая бок. — Но это не смертельно.

— Прости, я... Я, видимо, действительно очень соскучился, — Глеб как-то уж чересчур распереживался и выглядел очень растерянным. Это было трогательно и неожиданно.

— Переживу, — чтобы успокоить его, я поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку, затем с улыбкой взъерошила русую макушку. — Продолжим нашу экскурсию по дому?

— Давай, — он наконец тоже улыбнулся. — Правда, смотреть особо нечего. Часть дома все равно нежилая, бабушке одной это ни к чему...

— А почему адрес твоего дома Лесная, 1, а он стоит на Главной? — спросила я уже на пути обратно на первый этаж.

— Потому что у него двойной адрес, никогда не встречала такое? Улица Главная пересекается с Лесной, — объяснил Глеб.

— Ну да, я не подумала об этом. Я вообще так растерялась, когда увидела ваш особняк... Даже глазам не поверила, — я засмеялась, вспоминая. — А потом еще эти неприятные мажоры подъехали... Кстати, кто это был? Мне кажется, или они тебя испугались?

— Ты права, местные мажоры, — голос Глеба как-то сразу изменился, став бесцветным. — Тебе стоит держаться от них подальше. Особенно если меня нет рядом.

— Глеб, внучек, — донеслось из кухни, — веди свою невесту, будем ужинать...

— Идем, бабушку не стоит заставлять ждать, — я улыбнулась любимому и потянула его за руку.

Еще издалека я ощутила запах жареного мяса и занервничала: у Глеба на него была аллергия. Неужели Софья Ильинична не знает об этом? Или она хочет угодить мне?

Старушка действительно жарила свиные стейки. Огромные, жирные, на косточке, они аппетитно шкварчали на огромной сковороде.

— Я не буду, — торопливо произнес Глеб и направился к холодильнику.

Бабушка проводила его удивленным взглядом, но ничего не сказала. Затем посмотрела на меня:

— Давай тарелку, положу.

— Извините, Софья Ильинична, но я тоже не буду, — замялась я. Мясо я, конечно, ела, но решила поддержать Глеба. — Спасибо большое. Я... Я бутерброд съем, с вашего разрешения, — Глеб как раз достал хлеб, сыр и овощи.

— Ладно, — старушка недовольно поджала губы и зыркнула на меня так, словно это я была виновата в том, что у ее внука аллергия.

Она положила стейк себе на тарелку и вернулась с ним к столу. И никаких овощей или гарнира, даже хлеба не взяла.

— Приятного аппетита, — чопорно произнесла Софья Ильинична и вонзила вилку в источающее сок мясо.

Глеб сглотнул, и на миг его глаза вспыхнули желтым. Конечно же, в его зрачках всего лишь отразилось вечернее солнце, которое как раз светило в окно, но выглядело это жутковато. Чего только не привидится с усталости.

— И чем ты занимаешься, Анна? — спросила меня вдруг Софья Ильинична.

— Вы имеете в виду профессию? — я улыбнулась. — Я ветеринар.

Рука старушки, в которой она держала нож, зависла в воздухе, а на лице появилось любопытство:

— Надо же...

— Да, — я снова усмехнулась и взглянула на ее внука, который, опустив глаза в стол, жевал свой бутерброд. — Мы с Глебом даже познакомились у нас в ветлечебнице. Он привел к нам бездомного кота с раненой лапкой.

— Кота? — теперь и Софья Ильинична смотрела на Глеба.

— Кота, — подтвердила я. — Точнее, кошку, даже котенка. Лапку мы ей вылечили, а кошечка осталась жить у меня. Правда, на время моего отсутствия пришлось отдать ее маме...

— Надо же... — снова протянула Софья Ильинична и хмыкнула. — Кота...

— Да, кота. Ничего удивительного в этом не вижу, — с нажимом отозвался Глеб.

— Значит, точно не хочешь мяска, внучек? — невинным тоном поинтересовалась бабушка.