Роберт Джордан - Огни Небес

— Кадир еще не подыскал для себя судно? — спросил Мэт. Вряд ли Кадир отправится в Тар Валон на барже, которая зерно перевозит.

— Фургоны торговца все еще на месте. Я не знаю о… судне. — Незнакомое слово далось Мелиндре не сразу. — А почему ты спрашиваешь?

— Мне нужно ненадолго отлучиться. По просьбе Ранда, — поспешно добавил Мэт. Лицо Мелиндры оставалось слишком спокойным. — Если б мог, я бы тебя с собой взял, но ты ведь не захочешь Дев оставлять. — Что лучше — корабль или его собственный конь? И куда? Вот в чем вопрос. До Тира Мэт скорей доберется на быстром речном судне, чем на Типуне. Ну и дурнем он будет, когда сделает такой выбор. Если у него вообще есть хоть какой-то выбор.

Мелиндра на несколько мгновений поджала губы. К удивлению Мэта, недовольна она была вовсе не тем, что он ее оставляет.

— Значит, ты опять попал в тень Ранда ал'Тора. Ты обрел для себя немалую честь как среди айильцев, так и у мокроземцев. Свою честь, а не отраженную от Кар'а'карна.

— Пусть он забирает свою честь и убирается с ней в Кэймлин или в Бездну Рока! Мне начхать куда! А ты не беспокойся. Я обрету уйму чести. И отпишу тебе об этом. Из Тира.

Тир? Сделай он такой выбор, и ему никогда не отвязаться ни от Ранда, ни от Айз Седай.

— Он собирается в Кэймлин?

Мэт едва удержался, чтобы не поморщиться. У него и в мыслях не было даже заикаться об этом. Что бы он ни решил насчет всего остального, на такую малость он все-таки способен.

— Да просто так, наудачу сказал. Наверное, потому, что дальше к югу андорцы. Я бы не знал, куда он…

Остальное случилось без всякого предупреждения. Мелиндра стояла спокойно, а в следующий миг ее нога врезалась ему в живот, вышибив весь воздух. Задохнувшись, Мэт сложился пополам. Выпучив глаза, он старался устоять на ногах, выпрямиться, понять. Почему? Мелиндра развернулась, точно плясунья, и ударила его сбоку по голове другой ногой. Мэт пошатнулся. Без всякой паузы девушка подпрыгнула, резко выбросив вперед ногу. Мягкая подошва ее обувки врезалась Мэту в лицо.

Когда в глазах у Мэта прояснилось, он увидел, что лежит на спине, а через полкомнаты от него стоит Мелиндра. Он чувствовал на своем лице кровь. Голову будто шерстью набили, а комната покачивалась. И тут Мэт увидел, как Мелиндра достала из поясной сумки нож — тонкий клинок, длиной не больше ее ладони, тускло мерцающий в свете ламп. Быстрым движением обернув вокруг головы шуфа, Мелиндра закрыла лицо черной вуалью.

Мэт действовал точно в тумане, неуверенно, не раздумывая, повинуясь инстинкту. Из рукава куртки скользнул в руку клинок и тотчас покинул ладонь. Нож словно плыл сквозь желе. Лишь тогда Мэт сообразил, что сделал, и отчаянно потянулся, стараясь схватить нож, вернуть обратно.

В груди девушки расцвела рукоять ножа. Мелиндра тяжело осела на колени, завалилась на спину.

Мэт с трудом приподнялся, пошатываясь, привстал на четвереньках. Встать сейчас он не сумел бы ни за что, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он подполз к девушке, безудержно бормоча:

— Почему? Почему?

Мэт сдернул вуаль, и на него посмотрели чистые голубые глаза. Мелиндра даже улыбнулась. На рукоять ножа Мэт не смотрел. На рукоять своего ножа. Он-то знал, где у человека сердце.

— Почему, Мелиндра?

— Мне всегда нравились твои красивые глаза, — прошептала она так слабо, что он с трудом ее расслышал.

— Почему?

— Некоторые клятвы намного важнее других, Мэт Коутон. — Сверкнул стремительный тонкий клинок, со всей оставшейся у девушки силой ее нож ударил в висящую на груди Мэта лисью голову. Серебряный медальон не остановил бы клинка, но угол оказался неверен, и, когда Мэт перехватил запястье девушки, какой-то скрытый в стали изъян переломил клинок у самой рукояти. — У тебя везение самого Великого Повелителя.

— Почему? — не сдавался Мэт. — Чтоб тебе сгореть, почему?!

Он знал, что ответа не будет. Рот ее был открыт, словно она могла сказать еще что-то, но глаза начала затягивать поволока смерти.

Мэт хотел было снова натянуть вуаль, закрыть лицо и невидящие глаза, но уронил руку. Он убивал людей, троллоков, но никогда — женщину. До сегодняшнего дня женщину — никогда. Женщины радовались, когда он появлялся в их жизни. Это не бахвальство. Женщины улыбались ему; даже когда он уходил от них, они улыбались, готовые вновь радушно встретить его. Вот и все, чего он когда-либо на самом деле хотел от женщин; улыбка, танец, поцелуй, ну и чтобы о нем вспоминали с теплотой.

Мэт сообразил, что мысли его смешались в невнятную кашу. Вырвав рукоять без клинка из пальцев Мелиндры — та была из жадеита, оправленного в золото, с инкрустацией в виде золотых пчел, — он швырнул ее в мраморный камин, надеясь, что она расколется. Ему хотелось зарыдать, завыть. Я не убиваю женщин! Я их целую, я не…

Он должен мыслить ясно. Почему так произошло? Не потому, что Мэт уходит, это точно. На это Мелиндра почти не отреагировала. Кроме того, она полагала, будто он за честью гонится; это она всегда одобряла. Что-то из сказанного ею потревожило его память, потом вернулось вновь, обдав холодным ознобом. Везение самого Великого Повелителя. Мэт много раз слышал эти слова — но несколько иначе. Везение самого Темного.

— Приспешница Темного. — Вопрос или утверждение? Как бы ему хотелось, чтобы эта мысль уменьшила в его душе тяжесть содеянного. Лицо Мелиндры он будет помнить до могилы.

Тир. Самое большее, что он ей сказал. Что собирается в Тир. Кинжал. Золотые пчелы на жадеитовой рукояти. Даже не глядя на нее, Мэт готов был спорить, что там их девять. Девять золотых пчел на зеленом поле. Герб Иллиана. Где правит Саммаэль. Неужели Саммаэль его боится? Как вообще Саммаэль мог узнать? Всего несколько часов прошло, как Ранд попросил Мэта сказал ему — о Тире. Сам Мэт еще не знал, как поступит. Может быть, Саммаэль ничем рисковать не хочет? Верно. Один из Отрекшихся — и вдруг испугался игрока, которому в башку набили кучу знаний о битвах и сражениях, всяких воспоминаний, принадлежавших другим людям? Что за нелепость!

А все свелось к одному. Он мог бы поверить, что Мелиндра — не Приспешница Темного, что она решила его убить из какого-то каприза, что нет никакой связи между жадеитовой рукоятью, украшенной золотыми пчелами, и вероятным отъездом Мэта в Тир, где он должен возглавить поход против Иллиана. Да, мог бы — будь он непроходимым тупицей. Всегда лучше перебдеть, так он обычно говаривал. Один из Отрекшихся взял его на заметку. Теперь-то Мэт точно не стоит в тени Ранда.

Отодвинувшись в сторону, Мэт сел, привалился спиной к двери, опустив подбородок на колени. Глядя на лицо Мелиндры, он пытался решить, как поступить дальше. Когда в дверь постучала принесшая ужин служанка, он крикнул, чтобы она уходила. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о еде. Итак, что же делать? Как бы Мэту хотелось избавиться от ощущения, будто в голове его закрутились, покатились игральные кости.