Роберт Джордан - Башни полуночи

Комната была круглой - как будто он угодил внутрь гигантской черепной коробки.

«Вон там!» Впереди забрезжил слабый свет - на полу стояла одинокая свеча, освещая плиты из чёрного мрамора. Ранд бросился к ней. Да, у белой как кость стены лежал съёжившись человек. Это была женщина с серебристыми волосами, одетая в тонкую белую сорочку.

Сейчас она плакала, всё её тело вздрагивало и содрогалось. Ранд опустился рядом с ней на колени, и от его движения огонёк свечи заметался. Как эта женщина попала в его сон? Она - кто-то настоящий или создание его разума? Ранд положил руку ей на плечо.

Она подняла на него глаза - те были красными, а лицо маской боли; с подбородка капали слёзы.

- Пожалуйста, - умоляюще воскликнула она. - Прошу тебя. Я в его власти.

- Кто ты?

- Ты меня знаешь, - прошептала она, взяв его руку и прильнув к ней. - Мне жаль. Мне так жаль. Я в его власти, он каждый вечер будто заново сдирает кожу с моей души. О, прошу тебя! Сделай что-нибудь, чтобы это закончилось. - Слёзы хлынули ручьём.

- Я не знаю тебя, - сказал Ранд. - Я…

Эти глаза. Эти прекрасные и ужасные глаза. Ранд охнул, выпустив её руку. Лицо было другим, но душу он знал.

- Майрин? Ты же мертва! Я видел, как ты умерла!

Она помотала головой.

- Хотелось бы мне умереть. О, как хотелось бы! Пожалуйста! Он размалывает мои кости и ломает их, будто сучья, а потом оставляет меня умирать, прежде чем Исцелить ровно настолько, чтобы я могла выжить. Он… - Женщина вдруг умолкла, вздрогнув.

- Что случилось?

Её глаза широко раскрылись, и она отшатнулась к стене.

- Нет! - закричала она. - Он идёт! Тень в сознании каждого, убийца правды. Нет! - Она обернулась, протягивая руку к Ранду, но что-то потащило её назад. Стена раскололась на части, и женщина упала во тьму.

Ранд прыгнул вперёд и потянулся к ней, но было слишком поздно. Он лишь мельком заметил её, прежде чем женщина исчезла во тьме внизу.

Ранд замер, глядя в каверну. Он искал спокойствие, но не мог его достичь. Вместо этого он чувствовал ненависть, участие и - будто гадюку, жалящую его изнутри - желание. Это и вправду была Майрин Эронайле, женщина, которую он когда-то называл леди Селин.

Женщина, которую большинство знало под именем, которое она взяла себе сама. Ланфир.

Лан смотрел вниз на осквернённый пейзаж, чувствуя, как злой суховей обдувает лицо. Тарвиново ущелье представляло собой широкий, каменистый перевал, покрытый пятнами поражённой Запустением осоки. Когда-то это место было частью страны Малкир. Лан снова был дома. В последний раз.

На другом конце Ущелья собралась тьма троллоков. Многие тысячи. Десятки тысяч. Быть может, сотни тысяч. Числом, по меньшей мере, в десять раз больше войска Лана, собранного им по пути через Порубежье. Обычно люди держали оборону на этой стороне Ущелья, но Лан не мог так поступить.

Он пришёл, чтобы напасть, сразиться за Малкир. Рядом с ним, слева, ехал Андер, справа - юный Кайсель из Кандора. Лан что-то чувствовал, что-то отдалённое, подпитывающее в последнее время его силы. Узы изменились. Эмоции изменились.

Лан по-прежнему чувствовал в глубине своего сознания Найнив, столь удивительную, заботливую и страстную. Зная, что когда он умрёт, она будет страдать вместо другой, ему должно было быть больно. Однако эта близость с ней - последняя близость - придавала сил.

Жаркий ветер казался слишком сухим. Он нёс запах пыли и грязи, и сушил глаза, заставляя Лана моргать.

- Это правильно, - сказал Кайсель.

- Что именно? - спросил Лан.

- То, что мы должны атаковать здесь.

- Да, - согласился Лан.

- Наверно, - сказал Кайсель. - И это дерзко. Этим мы покажем Тени, что нас не задавят, что мы не склонимся в ужасе. Это ваша страна, лорд Мандрагоран.

«Моя страна», - подумал Лан. Да, так и есть. Он направил Мандарба вперёд.

- Я - ал’Лан Мандрагоран, - прокричал Лан. - Лорд Семи Башен, Защитник Стены Первых Огней, Владетель Меча Тысячи Озёр! Когда-то меня прозвали Аан’аллейном, но я отказываюсь от этого имени, ибо уже не один. Страшись меня, Тень! Страшись и знай. Я вернулся за тем, что моё по праву. Быть может, я и король без королевства. Но я всё равно король!

Он взревел, подняв свой меч. За его спиной раздалось громогласное «ура!». Пуская Мандарба в галоп, он отправил Найнив последнее и сильное чувство любви.

За Ланом пустилась в атаку его армия, все конные - кандорцы, арафелцы, шайнарцы и салдэйцы. Но больше всего было Малкири. Лана бы не удивило, если он собрал всех до единого подданных своего старого королевства, до сих пор способных держать оружие.

Они скакали, выкрикивая боевые кличи, размахивая мечами и нацеливая копья. Стук копыт их лошадей был громом, их голоса грохотом волн, их гордость ярче пылающего солнца. Их было двенадцать тысяч. И они атаковали армию, по меньшей мере, в сто пятьдесят тысяч.

«Этот день будут помнить, как день чести, - думал Лан, несясь вперёд. - Последний Бой Золотого Журавля. Гибель Малкири».

Вот и пришёл конец. Они встретят его с оружием в руках.

И вот, придёт день, когда тюрьма Величайшего ослабнет, как конечности тех, кто создал её. И снова прославленный плащ Его накроет Узор всего сущего, и Великий Повелитель протянет длань Свою, чтобы потребовать то, что принадлежит Ему. Мятежные народы падут опустошёнными, и возрыдают чада их. Не останется никого кроме Него и тех, кто обратил свой взор к Его величию.

В тот день, когда Одноглазый Дурак отправится в залы скорби, и Первый среди Паразитов поднимет руку, чтобы освободить Того, кто станет Разрушением, тогда настанут последние дни для гордости Падшего Кузнеца. Да, и познавший саму Смерть Сломленный Волк падёт и будет поглощён Башнями Полуночи. И его уничтожение вселит ужас и горе в сердца людей и до самых основ потрясёт их волю.

И тогда придёт Повелитель Заката. И заберёт Он наши глаза, ибо наши души должны склониться пред Ним. И заберёт Он нашу кожу, ибо наша плоть должна служить Ему. И заберёт Он наши уста, ибо только Его должны мы прославлять. И встретится Повелитель Заката с Поверженным Защитником, и прольёт его кровь, и принесёт нам столь прекрасную Тьму. Возопите, о последователи Тени. Молите о своём уничтожении!

Отрывок из Тёмных пророчеств.

Глоссарий. Примечание к датам в глоссарии

Томовский календарь (разработанный Тома дур Ахмид) был принят приблизительно два века спустя после смерти последнего мужчины-Айз Седай и отмечал года После Разлома Мира (П.Р.). Очень многие записи погибли во время Троллоковых Войн, и поэтому к их концу сама точная датировка событий по старой системе была предметом спора. Тиам Газарский предложил новый календарь, отмечающий предположительное освобождение от угрозы троллоков и учитывающий каждый год как Год Свободы (Г.С.). В течение 20 лет после окончания Войн Газарский календарь получил широкое признание. Артур Ястребиное Крыло предпринял попытку ввести новый календарь, опирающийся на год основания его империи (О.О. - от Основания), но теперь этот календарь используют лишь историки, которые на него ссылаются. После смертей и разрушений, что принесла Война Ста Лет, Урен дин Джубай Парящая Чайка, учёный из Морского Народа, разработал третий календарь, обнародованный Панархом Фаридэ Тарабонской. Фаридский календарь, ведущий отсчёт времени от произвольно установленного конца Войны Ста Лет и записывающий года как года Новой Эры (Н.Э.), используется и по сей день.