Приключения Гринера и Тео. Трилогия - Евгения Петровна Белякова
Тео прошла в дальний конец убежища, отодвинула занавеску. Маленькая комнатка, вырубленная в скале, углубление в полу, куда попадала вода, льющаяся с потолка. Естественный родник, который она вывела сюда, никак не подогревался, но лучше уж холодный душ, чем никакого. Она еле слышно ойкнула, когда ледяные пальцы воды вцепились в плечи, но через минуту тело привыкло. Она набрала из баночки, стоящей на каменной полке, голубого цвета глину, размазала по коже, волосам… «Подумать только, еще пару месяцев назад я считала, что все летит под откос и выходит из-под контроля… Кто б мне тогда сказал…». Вымывшись, она прошла в спальню, содрала с кровати простыню и, завернувшись в нее, проскочила мимо магов в малой зале.
– Еще не все, – буркнула она. Уэйн ободряюще ей улыбнулся.
Рик стоял посреди гардеробной в одних кальсонах и тупо смотрел в стенку. Когда вошла Тео, он обернулся, они так и застыли друг напротив друга – один в исподнем, другая в простыне. А потом… их словно бы что-то отпустило, и они одновременно засмеялись в голос.
– Это плохой смех от усталости, или хороший от осознания, что все будет хорошо? – послышался голос Уэйна из зала.
– Хороший, – опять же в унисон ответили Тео и Рик, и засмеялись снова. Тео подошла к Рику, крепко его обняла, уткнувшись носом ему в ухо.
– Рыжий, нет ничего, с чем бы мы ни справились.
– Это точно, милая. – Рик прижал ее к себе. – М-м-м, вкусно пахнешь.
– Ты тоже так сумеешь, если сходишь, куда покажу. Только вода холодная.
– Позже. Думаю, если я сейчас побегу за омовениями вслед за тобой, эти решат, что мы издеваемся.
– Тоже верно. – Тео с сожалением отстранилась, поймав себя на том, что сейчас ее совершенно не интересуют новости от Уэйна или Дерека… а вместо этого она с удовольствием стояла бы так в объятиях Рика вечно. – Давай оденемся.
Наконец все расселись за столом, Тео, как и обещала, раскурила трубку и посмотрела на Дерека, который вновь обрел свой обычный меланхоличный вид.
– Начнем с того, как ты нашел Уэйна.
– Вообще-то это он меня нашел… вернее… – начал маг, но Белый его перебил:
– Дерек, позволь, я скажу. Начать следует с событий трехмесячной давности. Интересно, что это началось ровно три месяца назад, двадцать первого октября… Дерек мне кое-что объяснил про Кендрика, но вкратце… однако мне и этого хватило, чтобы посмотреть по-иному на то, что знаю я… Для вас, думаю, тоже многое прояснится. Итак…
Уэйн не особо нравился остальным Белым. В основном потому, что, как он подозревал, не было в нем степенности, дальновидности и осторожности. Но то, что он является экспертом в области древних артефактов, признавали все.
Была его очередь дежурить, проверять окружающее пространство на Проколы. Громко сказано – он просто сидел, как и другие Белые, в пещере, слушал, как капает с потолка вода и сливался с окружающим миром… Иногда удавалось узнавать о разрывах в реальности еще до того, как они случались, и тогда Черно-Серую пару отправляли заблаговременно. Иногда – только после того, как твари вылезали в мир, и магам приходилось не только запечатывать Прокол, но и выслеживать их с риском для жизни. По какому принципу работает предсказание, и есть ли он вообще, этот принцип, никто не знал. А Черно-Серые не спрашивали. Знали – не ответят.
Уэйн еще и потому был не особенно популярен, что пытался отстаивать большую степень доверия остальным магам. Но Белые считали, что Черно-Серые – просто исполнители, и нет нужды им знать лишнее.
Уэйн простер свой разум до самых краев материка. Он был ветром, травинкой, камнем и солнечным лучом… Ему нравилось наблюдать. Но когда случался Прокол… Это не могло понравиться. Это было похоже на то, будто в чистую гладь прекрасного озера, в котором отражалось небо, выворачивали ведро грязи. Или помоев. А еще крови. Чувство гармонии тут же пропадало, по телу пробегала дрожь ужаса и… чужеродности, и самым главным умением было не то, как далеко мог простирать разум Белый, а мог ли он удержаться от того, чтоб не отпрянуть в страхе и омерзении… нырнуть в самую гущу черноты, и понять… Где. Когда.
Но сегодня его дежурство прошло спокойно. Утром, когда в пещере сидел Джофри, был один небольшой прокол на севере Лиона. Туда направили Урсулу и Хильду. Вылезли какие-то запаршивевшие собаки, у Прокола всех поймать не удалось, и магички еще находились там, проверяя окрестности.
Уэйн в последний раз вдохнул мир, хотя словом «дыхание» это ощущение сложно было описать, и, почувствовав, как его тянет обратно, с сожалением вернулся в тело.
Неподалеку стоял Мальти с крайне озабоченным видом.
– Разве ты меня сменяешь? – удивился Уэйн.
– Нет, я позвал Ульрика чуть раньше. Ты нужен мне в другом месте.
В этом весь Мальти, улыбнулся Уэйн. Ему б родиться лет четыреста назад – тогда, возможно, никакого Исхода не было бы. Все еще находясь в состоянии расслабления и покоя, Уэйн не смог бы опечалиться, даже если б Мальти сообщил ему, что погибли все маги, кроме них… Мир был бы спокоен. Значит, и он тоже. Старику, кажется, не понравилось, что Уэйн улыбается, он насупил брови.
Мальти было около ста пятидесяти, Уэйну – лет на сто больше, но все равно в мыслях Уэйн называл своего Белого, хмурого собрата «Стариком». Как его за глаза называл сам Мальти, Уэйн догадывался – каждый раз видя его молодую внешность, старик хмурился и кривился.
– В другом, так в другом, – беспечно согласился Уэйн, которого еще двести лет назад прозвали «Светлячком» собратья по Цвету. – Куда идти?
– Для начала – просто иди за мной… подальше от чужих ушей.
«Весь мир – это ухо», – чуть было не объявил Уэйн, но сдержался. Он поднялся вслед за Мальти по узкой горной тропке, рассматривая травинки вокруг. Он был этим цветком, и этим…
Когда Старик решил, что отвел Уэйна на достаточное расстояние от пещеры, он мрачно сказал:
– Пропал бесценный артефакт.
Уэйн любовался видом, открывавшимся с горы – уступы, покрытые зеленью, и леса, только-только начавшие покрываться осенним золотом. Здесь, на юге, зима приходит поздно, да и тогда – нерешительно и скромно.
– Какой?
– Копье Молний.
В Уэйне проснулся интерес исследователя. Он припомнил книги, жизнеописания…
– А-а-а, детище Сельфа Серого. А как именно пропало? Насколько я помню, он накладывал на артефакты такие условия, что…
– В этом-то и дело. И еще там начертано имя… которое мне… произносить неприятно.
– Даже предположить не могу, какое. – Уэйн
