Елизавета Абаринова-Кожухова - Надежда

— Нет, сударь, отчего же, — возразил возница. — Но осмелюсь сообщить вам, что разбойники ушли туда, — и Максимилиан махнул рукой в ту сторону, откуда они приехали. — Как бы нам снова к ним в лапы не попасть…

— Стало быть, пойдем туда, — указал дон Альфонсо в противоположную сторону. — Хотя бы до большой дороги доберемся. А там кто-нибудь да подвезет.

— Мир не без добрых людей, — не очень уверенно согласился Максимилиан.

— Ну, значит, посмотрим, что эти лиходеи не успели забрать, возьмем, сколько сможем унести — и в путь, — подытожил дон Альфонсо.

— А что еще нам остается? — вздохнул возница.

Путешественники не зря просили отца Александра отпустить с ними Васятку — его проницательность могла очень пригодиться в деле, ради которого они отправились в экспедицию. Васяткины изыскания на огороде стали наглядным тому подтверждением. А накануне отъезда отец Александр рассказал друзьям о недавнем происшествии, когда Васятка смог не менее ярко продемонстрировать свои недюжинные способности.

Несколько дней назад, прямо во время утренней службы, в церковь вбежала женщина из соседней с храмом избы. Весь вид ее говорил, что произошло нечто из ряда вон выходящее: платок был сбит куда-то в сторону, а башмаки надеты каждый не на свою ногу.

— Батюшка, выслушайте ее, — тихо сказал Васятка. — По-моему, она увидала у себя в сенях что-то страшное.

— Ну, Васятка, ты уж скажешь, — так же тихо ответил отец Александр, однако же обернулся к женщине: — Давай, Матрена, говори, что стряслось. Только без бабского вопежа, а с чувством, с толком, с расстановкой.

Спокойный уверенный голос подействовал на женщину умиротворяюще, и она смогла приступить к более-менее связному рассказу:

— Вышла это я в сени, у нас там темно, и сразу обо что-то споткнулась, чуть не упала. Дверь отперла, гляжу — а в сенях покойник! Ну, муж тут же побежал в сыскной приказ, а я — к вам!

Когда чуть позже отец Александр спросил у Васятки, как он догадался о сенях, тот лишь скромно пожал плечами:

— Очень просто. По Матрениной одежке сразу видно — она в чем встала, в том и прибежала. Обычно ее муж с утра идет в огород через заднюю дверь, а передними сенями они пользуются, только когда выходят на улицу. Если бы что-то случилась на дворе или на огороде, то они бы уже давно заметили, а ежели перед домом — то с улицы бы народ увидел. Остается одно — сени.

Нечего и говорить, что Васятка и частный детектив Василий Дубов понимали друг друга с полуслова. А иногда и вовсе без слов. Оба изыскателя то и дело выдвигали множество предположений, подкрепляли их убедительными доводами, но придти к какому-то ясному решению не могли. Получалось то, чего как раз хотели избежать: чтобы проверить все версии, пришлось бы разбирать по камешку чуть ли не весь дом и перекапывать чуть не всю округу.

— Нет, Васятка, так у нас дело не пойдет, — в конце концов решил Дубов. — Нужна зацепка. Хоть какая-нибудь, вроде той мангазейской подковы. А у нас ничего нет. Потому предлагаю сесть и подумать концептуально. В смысле, глобально. — Однако сообразив, что Васятке такие ученые слова вряд ли знакомы, сыщик пояснил: — То есть в общем и целом.

Два детектива уселись на крыльце терема. Солнце уже понемногу клонилось к закату, но грело по-летнему. Изрядно упарившийся в своем кафтане Дубов не без зависти поглядывал на Васятку, так и не одевшего рубаху, которая висела у него сложенная на плече.

— Так ты не майся, дядя Вася, разденься, как я, — предложил Васятка. — Кого тут стесняться?

— А и то верно, — обрадовался Дубов, сбросил с себя кафтан и даже слегка закатал штаны. — Вот теперь совсем другое дело. Ну и что ты скажешь — стоит ли дальше искать, или примем как данность, что сокровищ нам не найти?

— Ну, я так думаю, что найти всегда что-то можно, — раздумчиво ответил Васятка. — И зацепка непременно где-то прячется, только мы ее не видим. А то еще Надежду с Серапионычем подождем — вдруг они чего да придумают на свежую голову?

— А и правда, чего-то они запропастились, — заметил Василий. И вдруг его внимание привлекла вековая липа, растущая неподалеку от крыльца: — Погляди, Васятка, отчего это она такая кривая — уж не оттого ли, что ее корням что-то мешает? Например, сундук с сокровищами.

Васятка только вздохнул — если все подобные предположения принимать всерьез, то и впрямь пришлось бы все разнести по кочкам, включая и терем, и сад, и огород…

И тут из-за угла дома появились Надя с доктором Серапионычем.

— Ну, как успехи? — спросила Надя.

— Никак, — сознался Дубов. — Пока что у нас полный застой. А у вас?

— А у нас на кухне газ, — улыбнулся Серапионыч. — В смысле, на пруду Петрович.

— Мы слышали, как он собачится с Анной Сергеевной, — добавила Надя. — А Каширский, похоже, решил выкопать еще один пруд.

— Ну, флаг ему в руки, — ответил Дубов. — В смысле, лопату…

— Только бы Анна Сергеевна не перестаралась, — озабоченно проговорил Серапионыч. — А то знаю я ее!

В это время двери терема со скрипом приотворились, и на крыльцо, потягиваясь, вышел царь Дормидонт:

— Вот вы где! А то я проснулся, понимаешь, весь дом обошел — и ни одной живой души.

Дубов и Васятка хотели были вскочить со ступенек, но Дормидонт их усадил:

— Да не надо, чего уж. Лучше подвиньтесь-ка.

Дубов и Васятка освободили место, и царь уселся между ними. Чаликова и Серапионыч устроились на покосившейся лавочке близ крыльца.

— Ну, чего скажете? — как-то не очень определенно спросил Дормидонт.

— Государь, мы с Надюшей только что побывали на пруду, — начал доктор, — и, насладившись скромным очарованием сего дальнего уголка, ненароком забрели на некое уединенное кладбище… — Серапионыч замолк и посмотрел на Чаликову.

Надя достала блокнот:

— И обнаружили надгробие некоего Дмитрия Смурного. Не тот ли это Митька Смурной, который предположительно спрятал тут сокровища?

— Насчет сокровищ не знаю, но Митька тот самый, — подтвердил Дормидонт. — При Федоре Степановиче он заведовал Теремом и его хозяйством.

— То есть Федор Степанович отправил наперсника своего отца как бы в почетную ссылку? — предположила Чаликова.

Дормидонт на миг задумался:

— Ну, как вам сказать… Тому уж без малого двести лет, и кто теперь скажет, что там на самом деле было? А насколько я знаю, Митька сам такое желание выразил.

— Понятно, чтобы быть поближе к тому, что он тут спрятал, — заметил Василий.

— А рядом с Дмитрием Смурным еще одна могилка. — И Надя зачитала: — «Здесь покоится смиренный инок отец Варсонофий, в Бозе почивший семидесяти лет от роду в 23-ий год царствования Владимира Феодоровича».