Энтони Варенберг - Закат Аргоса

— Конан, — спросила она вдруг, — ты не замечал, есть ли здесь кошки?

— Кошки? — киммериец усмехнулся. — Зачем бы они мне сдались? Вот мне другой заботы нет, как следить за какими-то…

— А ты, — обратилась Ив к Лю Шен, и это были первые слова, по которым можно было судить, что она вообще заметила девушку, — ты, бедное создание с изуродованными ногами и такою же душой, не примечала ли кошек?

— Нет, — покачала головою кхитаянка, сделав вид, будто не заметила странного обращения. — Не видела.

— Плохо, — проворчала Ив, — ой, как плохо. Сдается мне, эти твари бегут отсюда как ошпаренные. Они умеют чуять беду.

— Ты чего там бурчишь себе под нос? — спросил Конан. — Чем недовольна?

— Да не тобой, не волнуйся! Ты-то молодец хоть куда! Помню, как, было дело, на спор перетряс едва ли не половину мессантийских девок, а я тебе в этом посодействовала, — Ив ехидно хихикнула. — Очень уж меня зацепило, как ты хвалился своей мужской силой!

— Да ладно, — попытался остановить ее Конан. — Не было ничего такого.

— Как так «не было»? Память у тебя короткая! Я тогда тебе подсыпала в вино такой порошочек заговоренный, от которого у тебя это самое сокровище три дня… — она захлебнулась от смеха, вытирая глаза, — три дня без перерыва колом стояло и ты уже не знал, куда деваться от такой напасти! Потом-то до-олго, надо думать, на женский наш змеиный род и смотреть было тошно… Не обижайся, герой! Мне самой жаль сделалось, что я так над тобой подшутила, да было поздно.

— Так это твоя работа была, мерзавка?! — изумился киммериец. — А я до сих пор не знал, что именно ты мне такую подлость подстроила!

— Вот теперь знаешь! Ну, не держи зла. Оба мы тогда были дураки-дураками, ветер в голове, даром что почитали нас за великих бойцов… Мышь! — вдруг закричала Ив, указывая пальцем куда-то в угол. — Вон, вон подбежала!

Лю Шен завизжала так, что у всех присутствующих заложило уши, и, забыв о всяком достоинстве и порядке, взлетела на скамью, с ужасом глядя в том направлении, куда показывала Ив.

— А если б там было две мыши, — опросила женщина, — ты что, на потолок бы влезла? Ой, не могу! Ну, хоть что-то в тебе, узкоглазая, человеческого есть, коли еще способна чего-то бояться! Только самая-то мерзость не в норе под полом гнездится, а в человеческой душе — ее больше бояться следует…

— Нe понимаю, о чем твои речи, госпожа, — пробормотала кхитаянка, пунцовая от стыда за свою слабость.

— Что ты пристала к девчонке, — вступился Конан, — ревнуешь, что ли, старая перечница? Это зря! У меня жена есть, а Лю Шен мне как дочь.

— Хорошая дочь, почтительная, это славно, — кивнула Ив. — Которая ради родителя хоть кого своей рукой четвертует и куски скормит псам. Так ведь, девонька? — и прежде, чем Лю Шен успела хоть что-то ответить, добавила: — Я тебе, пугливой такой, подарочек сделаю, котика серого принесу, чтоб мышей гонял, хочешь? Только уж ты, будь любезна, не убивай его, если, не ровен час, зашипит на твоего господина, а то ты больно быстрая на расправу, р-раз — и дух вон… из котика. Потом сама плакать будешь, да сделанного не вернешь.

Лю Шен поднесла руку к горлу, чувствуя, как ее гортань сжимается до размеров соломинки и не дает дышать.

— Ну, друг, пойду я, — поднялась Ив. — Загляну еще как-нибудь, если взашей не прогонишь, правитель!

— Тебя, пожалуй, прогонишь, — ласково возразил Конан. — Ив, поедешь со мной в Тарантию? Всё равно ты здесь одна.

— Поеду, погляжу, что за женщина твоя Зенобия, которая на тебя узду сумела накинуть, — охотно согласилась Ив. — Да я еще и в Мессантии тебе успею надоесть. Долго в Аргосе пробудешь?

— Вряд ли меньше седьмицы, — ответил Конан, твердо решивший для себя не возвращаться в Аквилонию, дока не будет найден Ринальд: до сих пор никаких следов лэрда обнаружить не удалось. — Я тебя провожу, Ив.

— Много мне чести будет, чтобы меня короли провожали, — смеясь, возразила женщина. — Не надо! Вот пусть лучше она, — Ив указала на Лю Шен, — доедет до ворот со мною.

Кхитаянка последовала за ней, ожидая, что Ив не случайно позвала ее, но та молчала, так что девушка не выдержала первой.

— Ты что-то знаешь о Ринальде? — вырвалось у нее.

— О каком-таком Ринальде? — прищурилась Ив. — Не объяснишь ли подробнее?

— Он служил моему господину, — голос Лю Шен сорвался, — Л потом на него пало подозрение в измене и покушении на короля. Ринальд был арестован, но бежал, и теперь его ищут.

— Пусть ищут, тебе-то что? Зачем даже имя такой сволочи поминаешь демонам на радость? Найдут, если постараются. Возьмут этого голубка, и тогда уж пусть на себя пеняет. Легко не отделается! Если явный враг заслуживает удара мечом, то что станется с тайным предателем? По всей строгости и без пощады прежде, чем предать его смерти, заставят, верно, повыть под пытками и признаться во всем, что делал и чего не делал, а тебе особую честь окажут, какой попросишь. Например, тиски на его ногах потуже зажать, чтобы кости хрустнули… или тело рвать кнутом на полоски… как думаешь, справишься?

Лю Шен остановилась, прислонившись к стене, и вдруг молча начала сползать на каменные плиты коридора.

— Ну, еще чего, — Ив, наклонившись, сильными движениями потерла мочки ее изящных ушей, и Лю Шен мгновенно очнулась. — Что, девочка, тошно слушать? А ты слушай! Слушай, как он шел до Мессантии босиком, на разбитых ногах и не понимая, жив ли еще. Какие у него кровавые следы от веревки на запястьях остались…

— Не мучай меня, — умоляюще прошептала девушка. — И не думай, что сумеешь казнить страшнее, чем я сама себя казню! Если бы только боги сжалились над нами и весь этот ужас как-то разрешился, я до конца дней своих вымаливала бы у него прощение. Ив, я каждый день умираю, представляя себе, как он бродит где-то, словно неприкаянный! Без него для меня и солнце не светит…

— Оно и так не светит, — оказала женщина. — Сумерки над Аргосом такие же, как в твоей, душе. Не реви, глупая ты овца! И на милость богов не уповай. Есть одна только милость на свете, и она тогда проявляется, когда ради другого человека сердце кровью исходит.

— Если он жив… и ты знаешь, где он… — начала Лю Шен, — скажи ему…

— Возвращайся к своему господину, — прервала ее Ив. — Служи хорошо, главное, не отходи от короля ни на шаг ни днем, ни ночью. Что бы ни увидела, морок ли какой или другой страх, ничего не бойся, поняла? Если станет совсем невмоготу, начинай петь, демоны этого не любят.

Здесь не человек старается, иное, более сильное зло ворожит…

Лю Шен, замерев, долго смотрела вслед Ив, терзаемая желанием незаметно последовать за нею и, если повезет, узнать, где может находиться Ринальд — женщина яснее явного дала ей понять, что прекрасно знает это. Однако, в конце концов, возвратилась во дворец, так и не решившись отправиться на поиски лэрда.