Игорь Пронин - Зеркало Грохашша, или Отраженные

– Ты, – раздельно произнес Михаил Петрович. – Мне. Обязана. Сочтемся.

Он круто развернулся и вышел в распахнувшуюся дверь. Оба помощника заспешили следом, прихватив с собой связанную пленницу. Гадалка на подгибающихся ногах закрыла квартиру, задвинула множество гремящих засовов – это нравилось клиенткам.

– Страху-то… А то ли еще будет.

В третью чашку чая Белка добавил немного рома из фляжки. Вообще-то это было против его правил, но август августом, а Петербург город сырой и даже летом какой-то прохладный.

– Три часа сижу… – пробормотал он. – Не глупо ли? Этот Ник-Ник или спать там лег, или давно переместился куда-нибудь. Но все-таки странно. Он не использовал магию, чтобы забрать артефакт – значит, не хотел светиться в Архиве. Значит, опасался… Но и не менял облик, значит – не опасался чужих глаз. Хотя смена облика – тоже магия… Так он слишком многого опасается, или не опасается вообще ничего кроме следов в Архиве? Выходит, что так… Значит, в городе он не последний хоз, по крайней мере пока занимается этим делом. Артефакт поедет в Москву… Магическая вещь в себе, независимая от хозов и неподвластная им. Кто ее туда посылает? Александра. Если бы питерские, адмиралтейские бойцы проворачивали это дело, то не стали бы обращаться к ней, у самих власти хватает. Придавили на нескольких планах кремлевских так, что они вздохнуть не могут. Значит, Алекса работает или на себя, или на кремлевских. А Ник-Ник исполняет ее контракт, не особенно беспокоясь. Ох, Александра, плохи твои дела…

Белка захихикал и отметил свой логический вывод большим глотком прямо из фляги.

– Стоп! Чуй, Белка: если Александра трудится под колпаком питерских, то нет ли тут наблюдателей кроме меня, бедного одинокого бродника? Тогда они уже видели Белку. Белка как дурак бегает за Ник-Ником и любой может его заметить! – бродник испуганно огляделся. – Втравила меня Александра в нехорошее дельце. Не рвануть ли прочь?.. Другие города, другие страны… Амстердам – красивый город на четвертом плане. Но с хозами не шутят, у меня контракт… Если она зарегистрировала его в Архиве, конец Белке даже в Амстердаме. А если нет… А как узнать? Не надо убегать, надо выполнить дело. Если питерские пока меня не тронули, то, значит, и не тронут. А может, и нет рядом никого? – он опять огляделся.

Чуй занял позицию за невысоким заборчиком, отделявшим от проезжей части маленькую автостоянку. Ее даже охранял злобный черный пес на длинной цепи, но щепотка порошка – в рюкзаке Белки, предпочитавшего все свое носить с собой, кроме чая и табака имелось еще много всякой всячины – успокоила четвероногого сторожа. Двуногий, скорее всего, просто спал в своем вагончике. Теперь бродник, удобно прислонившись спиной к стене гаража, попивал чай прямо напротив подъезда (или парадного?) в котором скрылся Ник-Ник.

С мягким урчанием появилось такси, остановилось совсем рядом. Белка быстро опустил поля шляпы, чтобы не выдать себя блеском очков. Открылась дверь и из машины выбралась женщина лет тридцати, в черном брючном костюме и легком красном шарфе. Белка особенно заинтересовался шарфом – ему сейчас тоже хотелось такой же, а лучше даже шерстяной, чтобы обмотать длинную замерзшую шею. Воротник не помогает, а вот хороший шарфик…

– Я быстро, – кинула женщина водителю и вошла в парадное (или в подъезд?).

– Чуй, – одними губами приказал себе бродник.

Ночью приезжает дама и говорит таксисту, что она скоро вернется. Значит, должна что-то забрать. Ник-Ник, скорее всего, не поедет в Москву сам – для хоза посетить чужой город дело хлопотное, если, конечно, он не хочет оказаться там в положении простого человека, открытого любой угрозе. А для хоза это хуже всего…

– Бездушные трусливые твари…

Женщина и в самом деле скоро вернулась, через плечо у нее свисал старый зеленый рюкзак, явно довольно тяжелый. Она уселась в такси и машина, развернувшись на пустынной улице, умчала ее в обратном направлении.

– Ох беда, беда, беда! – Белка перемахнул через заборчик и побежал следом, громко топая сапогами.

Он надеялся достичь перекрестка и заполучить в свое распоряжение какое-нибудь транспортное средство прежде, чем такси скроется из глаз. Но перекресток оказался совсем пустынен, ни с одной стороны никто не приближался.

– Проклятье! – Белка даже подпрыгнул от злости, но вдруг увидел, что далеко впереди такси притормозило, свернуло во двор. – Ах, вот как?!

Бродник снова побежал. Примерно четыре квартала по прямой, затем надо свернуть… Машина выехала ему навстречу, ослепив блеском фар. Пониже опустив голову, Белка пробежал мимо, и лишь потом оглянулся – в салоне сидел только водитель. Он перешел на шаг, успокаивая дыхание.

– Вот сволочь: тут идти десять минут, а она такси берет… И где теперь этот красный шарфик искать?

В груди будто что-то зачесалось: это Максимович поднес к свече пузырек с раствором крови Белки.

– А, доклада хочет твоя хоза? – догадался бродник. – Подождет.

Походив по ночному двору, Белка отыскал удобную лавочку. По всему выходило, что единственный способ снова напасть на след артефакта – это попробовать высмотреть дамочку или сам рюкзак утром. Пытаться предпринять что-то раньше и бессмысленно, и опасно. Можно было бы сейчас прыгнуть на второй план, переговорить по обычной связи с Александрой, но Белке этого не хотелось.

– Если утром не получится – попробую отыскать рюкзак на вокзале, хотя это уж совсем нереально… Не выйдет – приду к Александре и повинюсь. А она, тварь скажет: значит, и я не заплачу, значит, и дальше будем общаться… Тьфу. Эх, Максимович, связался ты с хозой, и меня втравил… Надо бы все-таки ее зарезать как-нибудь тихонечко. И попробовать удрать.

Биорги вытащили своего командира на поверхность уже едва живые, и тут же попадали на траву, не пытаясь даже откашляться. Кель-фатх-шуршур, успевший не только прийти в себя, но и перекусить по дороге, поправил перевязку и прошелся вокруг.

– Тихо, – сказал он. – Наш приказ: удалить из колодца препятствие. Но выполнению приказа может помешать наше обнаружение противником, поэтому требуется для начала осмотреться… Что молчите, воины?

Ни Коля, ни Константин не ответили – просто не могли. Злости к своему командиру оба, впрочем, тоже не испытывали: если бы он не отдал приказ, которому невозможно не подчиниться, снизу не выбрался бы никто.

– У вас, наверное, обезвоживание… – покивал сочувствующе Миша. – Ладно. Приказываю: оставаться на месте, вести себя тихо, присутствия не выдавать… Ну и слава Императору, как водится. А я пойду вон на те огоньки, может, и найду что-нибудь…