Александр Панащенко - 8-й день недели (СИ)

Затем всё смешалось, и стало не разобрать, кто ещё живой, а кто уже нет.

Воздух стал настолько густым и липким, что начал стекать по стенам на пол. Ручейки собирались в лужицы, а те, в свою очередь, перерастали в лужи. Словно идёт дождь.

Все часы в доме остановились. Поверхность луж пошла рябью. Музыка стихла.

И тут полыхнуло. Не в силах наблюдать за кипевшей вакханалией, пламя решило положить ей конец.

Огонь яростно вгрызался в дорогую обстановку, лизал полуразодранные костюмы тех, кто ещё в них оставался облачённым. Становилось жарче и жарче. Но Колганов, скорее, понимал это умом, нежели ощущал кожей. И наступила высшая точка пожара.

Дом, раскалившись докрасна, гудел от пламени и сконцентрированного за его стенами зла. Лица и фигуры всех участников вечеринки стали похожими друг на друга.

То есть мёртвыми

Похоронный марш заиграл снова. Вселенная покачнулась перед глазами. Лёгкие устало замерли, не в силах прокачивать вязкий воздух. На глаза набежали слёзы, но это не помешало различить одну странную деталь. На шее всех подростков, или тому, что от них осталось, маячили золотые цепочки с каким-то украшением.

Странно, раньше я этого не заметил

Колганов хотел было приблизиться, чтобы получше разобрать увиденное. Но внезапно...

Этого не может быть! Как ты здесь оказался?..

застыл, словно вкопанный. И, узнав вошедшего, впервые почувствовал страх...Липкий и смердящий, как здешний воздух.

Прямо напротив него, метрах в двадцати, стоял человек. И с интересом наблюдал за происходящим. Из-за огня, обрушивающихся перекрытий и искажённого пространства Колганов продолжал оставаться незамеченным. Но, вполне возможно, что человеку до журналиста просто не было дела.

Колганов медленно попятился, обуреваемый ужасом.

Лишь бы не заметил

Шаг назад...

Тихо

Второй...

Где выход, чёрт подери?

Третий...

И тут он покачнулся, споткнувшись о какой-то предмет.

Тело

Из горла вылетел сдавленный крик. Колганов сжался в предчувствии жёсткого падения. Но ничего не произошло.

Тишина.

Лишь едва заметный мерный гул.

Он разомкнул тяжёлые веки и недоумённо уставился в потолок.

Мне приснился страшный сон

Повернув голову на источник звука, он с удовлетворением обнаружил, что это лишь вентилятор кулера компьютера.

Слава богу, я дома

Он не был ни атеистом, ни верующим.

Никем

Одежда промокла насквозь от пота. Жутко хотелось пить.

Журналист с трудом приподнялся на локтях, и принюхался. В воздухе витал явный запах гари. Проковыляв на непослушных ногах на кухню, долго-долго пил холодную воду из-под крана. А когда поставил стакан и поднёс дрожащие руки к лицу, то обомлел.

Ладони сплошь усеяны волдырями.

Целый час под всё тот же гул компьютера Колганов сидел в прострации, даже не шевелясь. Сон как явь отложился в памяти. Всё до мельчайших подробностей. Несмотря на крайнюю усталость спать совсем не хотелось. Да и вот уже скоро забрезжат первые лучи рассвета. Из головы не выходил образ человека, встреченного в пылающем доме.

Как он мог там оказаться?

Где-то внутри постепенно стал очухиваться Журналист. И, размяв ноющие руки, Колганов решил приступить к редакционному заданию.

Теперь я знаю, что там произошло на самом деле

Материал он сдаст сегодня же.

При этой ободряющей мысли невольно вздрогнул и поёжился, вспоминая зловещий сон.

На работу уйдёт час. Ещё столько же времени займёт корректура.

Но, пододвинув клавиатуру поближе, почему-то затерзался сомнениями.

Нет, всё это бред воспалённого воображения. Этого не может быть. Меня все посчитают придурком. Даже самые отъявленные поклонники "8-го дня недели".

Но колебания были недолгими. Колганов относился к тому числу людей, которые считали, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

Спешно выпив кофе и одеваясь, машинально про себя отметил, что Бергер не звонит. Обычно, проявляя нетерпение, главред мог набрать номер в любое время суток. Ну, или почти в любое. Чтобы просто поинтересоваться ходом работы. Но сегодня утром телефон молчал.

Странно

Подходя к кабинету главреда и нащупывая в кармане флешку со статьёй, Колганов снова вспомнил события кошмарного сна и ощутил предчувствие смерти.

И нерешительность.

Даже поймал себя на малодушной мысли, что хочет, чтобы кто-то ещё первым зашёл к Бергеру. А он, типа, следом, прикрываясь фигурой вошедшего. Но никого поблизости не было, и пришлось самому тянуть за ручку двери.

В нос ударил знакомый неприятный запах. Страх мгновенно улетучился, уступая место другому, доселе неведомому, но такому же неприятному ощущению. Журналист мгновенно приготовился увидеть то, что увидел. Но, несмотря на это, тело покрылось липкой испариной. А руки с волдырями заныли совсем нестерпимо.

Бергер сидел за столом. В привычной позе: откинувшись на спинку кресла и склонив голову набок, налево. Обычно он ещё немного щурился. Но не в этот раз.

Потому что щуриться было нечем. Глаза отсутствовали. Как, впрочем, и кожа.

В покрытом пятнами костюме находилось полуразложившееся тело, ещё вчера принадлежавшее начальнику Колганова.

Тот поперхнулся комком в горле.

Блин!

На шее трупа висела золотая цепочка с чем-то, напоминающем кулон. Складки одежды его скрывали наполовину. Едкая, мёртвая атмосфера просачивалась сквозь кожу и наполняла организм, как вода ванну. Поднеся платок к носу, Колганов сделал несколько шагов вперёд. Украшение прояснилось деталями, но недостаточно. Превозмогая отвращение с тошнотой, и стараясь не смотреть на останки, Колганов приблизился почти вплотную. Крупная капля пота сбежала по щеке и повисла на подбородке. Он вздрогнул и проморгался. И затаил дыхание.