София Белоус - Не лезь

В это мгновение мужа что-то ударило сзади, и он по инерции пролетел несколько шагов разделяющих нас. Собрался и не упал мешком, а осторожно приземлился передо мной. Я заметила торчащий над правым плечом болт. Сейчас Раш его вытащит, закроет рану…  Колдун успел раньше. Он не стал размениваться на проклятия – в этом ему не тягаться со Штарином. Он накинул цепь и попытался её затянуть. Только Раш – не я, и сдаваться так просто не собирался. Я отстранённо наблюдала за удивительным поединком. Воля ломала волю. Раш был ранен, почти бессилен в заклятиях разума, но боролся. Он отказывался подчиняться. Наверное, его волей можно крошить камни.

Отец Селя вышел из тени. Правильно, чем меньше расстояние, тем легче заколдовать что-то или кого-то. Ещё лучше – прямой контакт, но прикасаться к Раши он не решится – ведь и моему мужу так будет проще проклясть его.

Впрочем, Штарин вряд ли был способен сейчас на что-то, кроме сопротивления. Битва с чуждыми ему  чарами рассудка полностью вычерпала его магию. Я думаю, лишь упрямство помогало ему всё ещё держаться. Но сил на что-то другое попросту не оставалось.

Но и колдуну приходилось не сладко. Видя, что заклятие не справляется, он решил сломить Раши иным способом. Отчаяние, боль, предательство подтачивают нас, лишают опоры.

- У тебя способная жена. Она будет прекрасной парой моему сыну. Тем более он ей нравится. Ты знаешь, как она вешалась ему на шею?

Он слегка ослабил давление на сознание моего мужа, надеясь затем окончательным ударом подчинить, когда обида захлестнет душу.

Раш повернул голову и уставился в мои снулые глаза.

- Тряпка,- яростно прошипел он,- сопротивляйся! Передо мной год в гордость играла, а тут сразу скисла?

Сзади к нему неслышно скользнул Сель и, положив ладонь на древко болта, нажал и провернул. Старший Оласс одобрительно кивнул и ударил, затягивая цепь.

У Раши побежала кровь из носа и изо рта. Интересно, это признак чародейского переутомления или пробито лёгкое? В любом случае долго он не протянет.

Но и я скована теперь не так крепко. Я начала что-то воспринимать. Даже эта малая свобода принесла беспокойство и тревогу – ведь подчиняться так сладко. Именно поэтому рабы разума часто не хотят избавляться от своих оков, а потеряв хозяина, сходят с ума или превращаются в овощи.

Но вместе с тем и другое стремление овладело мной. Я смотрела на кровь и бледное лицо мужа, и что-то странное прорастало в моей душе и крепло. Тайная тишина в сердце молчала и терпеливо ждала. Если этот мучитель, насмешник и бабник умрёт, мир потеряет нечто неуловимое, но очень ценное. Тусклее станут краски, глуше – звуки, скучнее – дни. Самую малость, только на чуть-чуть, никто и не заметит, кроме меня, но мне этого будет довольно.

Оласс улыбнулся шире, и на губах стоящего на коленях  мастера проклятий вздулся и лопнул кровавый пузырь. Всё-таки лёгкое.

Тяжкий гнев сплавился со страхом потери. Это МОЙ муж! Что бы ни было между нами, это касается лишь нас двоих, и мы разберёмся сами. Может, я и убью его когда-нибудь, но сделаю это Я! А не слащавая сероглазая гниль.

Я не могла сбросить заклятье, не могла ударить хозяина или проклясть его. Немыслимо нанести прямой вред. Но безмолвие во мне требовало выхода. Я вскинула глаза на старого мага и создала тромб в его жилах. Маленький, один единственный. Он скользнул по току крови и застрял, перекрыв сосуд. Мгновенно развеялись липкие чары. Колдун рухнул и скорчился. Муж  выхватил нож, не вставая с колен, развернулся и вонзил лезвие точно под ложечку Селю. Затем рванул рукоять вниз, одним движением вспарывая живот. А я по-прежнему сидела, оглушённая безразличием и не способная принять даже самое завалящее решение.

35.

Чуть более двенадцати часов спустя мы втроём сидели в кабинете сеты Парим. Раш осунулся, под глазами залегли тёмные тени. Роим отдавал зеленью, пальцы у  него дрожали. Себя я не видела.

Расправившись с врагами, муж на скорую руку наживил свою рану, даже не пытаясь исцелиться полностью. Затем достал из кармана табакерку с каким-то порошком. Послюнил палец, обмакнул в серо-зелёную пыль и, разжав мне зубы, мазнул по корню языка. Рот мне свело жуткой горечью, но почти сразу я ощутила неестественную бодрость, ясность и лёгкую эйфорию. Раш повторил процедуру для себя и занялся Роимом. В капитана он влил вязкую вонючую жидкость. Веран очнулся, но двигался медленно, говорить не мог и, оставшись без присмотра, норовил отключиться вновь. Да и мы сами были не лучше. В таком положении даже нелюбовь Штарина к лошадям дала сбой. Пешком мы до города просто не добрались бы. Ругаясь сквозь зубы, Раш привёл двух лошадей, которых Олассы оставили неподалёку. Мы влезли в сёдла. Я ехала с усачом, так как подсаживать кого-то к моему мужу означало изрядно нагрузить животное и замедлить скорость. За два часа доехали до пригорода, ещё час добирались до управления. Дальше началась суета и метания. Кого-то посылали за начальством, кого-то за врачом, собирали группу на злополучный пустырь.

Сейчас, помимо истощения сил физических и колдовских мы все трое мучились банальным похмельем. Хуже всего пришлось капитану. В него влили за короткое время три мощных зелья, причём составители первого и второго не планировали оставлять его в живых и заботились только об эффективности.

Сета Парим терпеливо выслушивала сумбурные рассказы.

- …около месяца назад. Заказ был на установление защиты вокруг большого поместья к северу от Сиваля, на все постройки на его территории, особая защита некоторых комнат и покоев. Работы недели на три. Договор я заключал с управляющим, имя владельца не называли. Тщательно прописаны были пункты о неразглашении и, в соответствии с ними, я должен был быть один. Поэтому Шео я оставил в городе. По окончании заказа вернулся за ней.

- Зачем вы задержались ещё на два дня в городе? Насколько мы выяснили, Вы не любите сидеть на месте.

Раш недовольно посмотрел на сету. Он терпеть не может отчитываться и объясняться.

- Личные дела,- сухо обронил он.

- Какие?- не позволила смолчать Парим.

- Личные,- с нажимом повторил муж.

Я, наслаждаясь противостоянием, переглянулась с Роимом. Он явно также радовался войне характеров. Нашла коса на камень.

Но назревающий скандал занял бы немало времени, и мы могли просидеть здесь ещё несколько часов, тогда как желания никакого не испытывали. Напротив, хотелось домой. Там сад, плетёные кресла, чай. Ради этого стоило рискнуть.

- К нам приезжал в гости мой отец, сет Фиррин.

Раши остро взглянул на меня и угрюмо кивнул. Разборку по поводу моего подслушивания и его скрытности мы молчаливо и единогласно отложили на потом.