Анна Хель - Дорога к предательству

— Насколько я помню, представитель этой самой династии весьма успешно посадил нас под замок. По-моему, он более чем жив и здоров.

— Да. Он действительно жив, может даже здоров и вполне разумно правит своей страной. Один. Без жены. Без детей. А наследник, пожалуй, самое важное, что может быть у эльфийского народа. Нет его — нет будущего.

— Ближе к делу, Алем. Если ты думаешь, что я начну лить слезы по бедным-несчастным эльфам, то ты ошибаешься. Особенно после знакомства с одним конкретным и всех событий, произошедших на Ар'эрэль.

— Я иногда поражаюсь, — не удержалась от короткого комментария Дарлема. — Как в тебе тонка грань между циничностью и сентиментальным бредом.

— Я предпочитаю назвать это здоровым цинизмом. Доброта и совесть не должны превращаться в приступы бесхребетной глупости.

— Что ж, — напомнил о себе д'рахм. — Не будем далеко уходить от темы. Лардан убил единственного наследника Ар'эрэль. Уничтожил саму его душу. А затем прислал его отцу скромное письмо с извинениями.

Выражение лица Дары ни капли не изменилось, но голос ее будто немного охрип и даже понизился:

— Пожалуй, самое ужасное, что он искренне не понимал чем именно вызвал гнев всего эльфийского народа. Для него это действительно было всего лишь досадной оплошностью. Лардан думал, что если мальчишка сам к нему пришел, значит простых извинений будет достаточно. Но как-то упустил из виду то, что только люди могут плодиться не хуже крыс.

— Все это, конечно, не вызывает у меня восторга, но спасибо за информацию. Кажется, я начинаю понимать причины некоторых следствий. Только не надейтесь, что мое отношение к Дану сильно изменится. Возможно, я должна его ненавидеть или, как минимум, бояться, но мне скорее очень грустно и жаль. Наверняка был момент, который мог все изменить. Просто рядом не оказалось нужного человека. Я думаю, им мог стать ты, Алем. Но не стал. Это не обвинение и не призыв к раскаянию, поэтому просто оставьте меня одну. Пожалуйста.

Лицо Алема посерело, он явно хотел что-то сказать, но вместо этого грубо схватил сестру за плечо и потащил на корму.

Дарлема сжала зубы от боли. Плечо ныло из-за чрезмерного давления, но вырваться из крепкой хватки брата, значило обратить его гнев на себя. Невольно, а может и вполне намеренно, Ирида задела д'рахма за живое. Сейчас он был готов рвать и метать, схватить меч и зарубить первого попавшегося матроса. Словом, сделать все, что бы выплеснуть отравляющие чувства вины и ненависти.

— Алем, возьми себя в руки! Какое тебе дело до того, что она говорит?!

— Закрой рот! — д'рахм грубо оттолкнул сестру, и только нечеловеческая ловкость позволила ей остаться на ногах.

Команда обратила внимание на разыгравшуюся сцену, но не предприняла никаких действий, а в итоге и вовсе решила игнорировать происходящее. Известно, что отношения между агларами и д'рахмами всегда были напряженными. Государства, основанные представителями этих рас, с незапамятных времен удерживали положение двух крупнейших военных центров. Отсюда и вооруженный нейтралитет, и желание доказать собственное превосходство, и еще множество «прелестей» милитаризма. Поэтому всерьез вступаться за Дарлему никто не собирался.

Тем временем, Алем немного поостыл и сделал сестре знак уйти с палубы. Дара, давно привыкшая к спонтанным вспышкам гнева брата, послушалась и спустилась к каютам. Как только д'рахм убедился, что рядом нет желающих подслушать чужой разговор, он вздохнул и тихо произнес:

— Прости. Я не должен был срываться на тебе. На ком угодно, но не на своей сестре.

— Уж лучше на мне, чем на агларах, — Дарлема успокаивающе похлопала брата по плечу. — Не хватало еще усугубить и без того не слишком теплые отношения с герцогом.

— Хаос бы его побрал, — сморщился Алем. — Совершенно не понимаю, что творится у него в голове. Я говорил с матросней, судя по всему, наш курс лежит ровно туда, куда мы направлялись из порта Амнис.

— Астарт отнюдь не глуп, — нахмурилась Дарлема. — Напротив, даже слишком умен. Он не может не понимать происходящего и явно имеет свои планы на Иру. Почему же тогда помогает нам?

— Обидно признавать, но скорее всего нас просто не принимают всерьез. Впрочем, тем хуже для него. Неумение трезво оценивать противника всегда было слабостью агларов.

— Говоришь словами отца, и от этого они убедительнее не становятся.

Алем ничего не ответил, да и не требовалось что-либо говорить. Его, как наследника, научили всему, что должен знать благородный д'рахм, и эти знания он не подвергал ни сомнению, ни критике. То, что привито в детстве, взрослому человеку очень тяжело переосмыслить и при надобности отбросить. Даже если это очевидный абсурд.

— Ал… скажи, мы действительно правильно поступаем?

Д'рахм вопросительно изогнул бровь.

— Я имею в виду… действительно люди так ничтожны, как мы привыкли считать? Я смотрю на Ириду и не могу порой не восхищаться. Она слабая, беспомощная, несведущая, в конце концов, но все равно находит в себе смелость и упорство поступать так, как считает правильным. Да я с ума схожу, разрываясь между желанием вернуться домой и пониманием того, что в ее глазах мы навсегда останемся жалкими лжецами! Как же… — Алем не дал сестре договорить и отвесил звонкую пощечину.

— Точно такие слова я слышал несколько лет назад. Ты уже однажды доверилась человеку. Пыталась изменить вековое устройство, доказать, что эти низкие самодовольные создания чего-то стоят. А потом твой любовник погубил и тебя, и меня. Или ты забыла, почему мы оказались в положении изгнанников?

— Прости… — глаза Дарлемы наполнились слезами.

— Не смей больше поднимать эту тему. Иначе я лично перережу тебе горло. Я все сказал.

Лардан долго прятался от меня по углам, но вечно скрываться на относительно небольшом корабле невозможно. Мы случайно столкнулись во внутренних помещениях кормовой части.

Некромант остановился и молча посмотрел мне прямо в глаза. Столько эмоций было в этом взгляде! Несвойственных не-мертвому, не вязавшихся с пониманием живого мертвеца. И тем не менее, его глаза говорили о молчаливом страдании, о мольбе, о раскаянии. Дан нисколько не сомневался, что Алем не мог упустить возможность испортить наши отношения. Увидев всю эту гамму чувств, которые, казалось бы, некромант не мог испытывать чисто технически, я поспешила заверить:

— Лардан, твое прошлое — это только прошлое. Мне плевать сколько ошибок ты сделал когда-то, главное — здесь и сейчас, поэтому я не буду задавать вопросы, требовать покаяния или еще чего-нибудь в этом духе. Ты мой учитель. Единственный человек, который помог не скатиться в бездну отчаяния тогда, когда я была готова слепо довериться судьбе.