Юлия Боровинская - Лисьи листы

— Умеет что? — я всё еще не могла отдышаться в каком-то странном ступоре.

— Творить и стирать двери. Ты же только что это сделала.

Я в растерянности посмотрела на то место, где несколько секунд назад колыхалась призрачная занавеска, и ответила:

— Я тоже не умею. Это как-то случайно получилось.

— Ну, во всяком случае, — пожал плечами мой напарник, — наши шкуры ты спасла. Осталось только понять, что делать дальше. Теоретически ты могла бы открывать дверь за дверью, пока мы не наткнемся на знакомый мир…

— Не пойдет, — решительно оборвала эти мечтания я, — Во-первых, пока ты говорил, я всё время пыталась открыть дверь в другом месте. И ничего не получилось. Я даже не успела запомнить это ощущение. А во-вторых, как его узнать — знакомый мир? Может, и этот — знакомый, только место другое?

Кстати о месте. Мы стояли на высоком берегу буквально в нескольких метрах  от обрыва, а внизу билось о скалы серое рябое море. И ни одного корабля. Только резко и хрипло орали чайки, приветствуя мутный розовый рассвет, продиравшийся сквозь тучи (Так я и забыла спросить про все эти штучки со временем!). А еще дул сырой и холодный ветер, вынося из одежды последние остатки тепла.

— Надо бы хоть костер развести, — заметил Хитч, — А то у меня от озноба все мысли повылетали. Согреемся, подумаем… Кстати, у тебя зажигалка есть? А то я свою выбросил.

— Газовая…

— Сойдет и газовая. Вон кусты, видишь? Пошли искать сухие ветки.

Зимой, да еще и в такую сырость «сухие» было понятием абстрактным. Впрочем, какое-то количества хвороста мы всё же набрали, а на дно сооруженного костерка Хитч уложил несколько веток потолще, в надежде, что и они подсохнут и займутся. Только вот зажигаться костер никак не хотел.

— А бумаги у тебя, случайно, не найдется? — обратился ко мне неудачливый поджигатель, — Записная книжка или блокнот…

— Не ношу, — буркнула я, копаясь в сумке.

В результате моих поисков на свет божий явились: куча старых автобусных билетов, десяток обрывков с чьими-то номерами телефонов, визитка Лао, визитка Виктора (на которой он был обозначен, как доктор наук, зав. Кафедрой биологии …ского университета), и давным-давно зачем-то содранное мною объявление: «Даю уроки игры на шестиструнной гитаре». По мере того, как  росла эта груда, во взгляде Хитча мешались ужас и восхищение.

— Слушай, а ты вообще когда-нибудь сумку вытряхиваешь?

— Иногда, — с достоинством ответила я, извлекая в качестве финального аккорда скрученную в трубочку инструкцию к гигиеническим тампонам.

Естественно, что при поддержке такого количества бумаги огонь у нас живо запылал.

— Вот была бы у меня аккуратная девушка, — приговаривал мой спутник, ломая принесенные ветки, — пришлось бы нам пытаться чистым носовым платком костер раздувать… И пусть мне после этого не говорят, что я ничего в женщинах не понимаю…

Греться у костра тоже нужно уметь. Протягиваешь к огню руки — холодный ветер дует в спину, отодвинешься от ветра — начинает есть глаза дым.

— Дым-дым, я сала не ем! — автоматически пробормотала я знакомое с детства присловье.

— Что-что? — удивился Хитч.

— А ты не слышал? Это вот такое специальное заклинание, чтобы не прокоптиться!

— Дым-дым, я сало не ем! Я и маргарин-то не ем, и масло — тоже! — покатываясь от хохота, принялся делать «магические пассы» руками мой напарник.

— Ты же его на меня гонишь! — возмутилась я и сунула ему под нос кукиш:

— Куда фига — туда дым!

Дыму, откровенно говоря, чихать было на наши ребяческие развлечения. Он струился то в одну сторону, то в другую, равномерно пропитывая и мое пальто, и куртку Хитча. Постепенно мы отсмеялись и вновь посерьезнели.

— Людей надо искать — вот что. Ты права: это может быть и знакомый мир, только место непривычное. В любом случае нужно как-то двигаться, не то мы здесь околеем даже с огнем. С дверями у тебя так и не получается?

Я покачала головой и робко предположила:

— Может, побегать нужно?

— Скорей всего, не поможет. Разве что опять сильный стресс… Но — ну его на фиг! Давай-ка лучше так выбираться!

— Давай, — согласилась я и начала расстегивать пуговицы.

— Что это ты делаешь?

— Пальто снимаю.

— Зачем?!

— Ну, не для того же, чтобы любовью заниматься! Смотри: людей мне удобнее всего искать по запаху, когда я лиса. Так что я-то всяко в шубе побегу, а вот ты в своей дохлой курточке запросто воспаление легких заработаешь, особенно если долго идти придется. Так что напялишь поверх моё пальто — оно ж громадное — а когда дойдем до какого-нибудь поселения, я его у тебя отберу.

Хитч начал было ворчать на тему того, что он, как капуста, одеваться не привык, но я пригрозила, что в противном случае ему придется тащить моё пальто в руках, быстренько обернулась лисицей, пока он снова не начал возражать, и принюхалась.

Запахи людей — это железо, бензин и асфальт. Ну, или в каком-нибудь совсем уж отсталом мире — железо и дым. Ничего подобного я не чувствовала. Чадил наш догорающий костерок, резко несло йодом, солью и гнильцой с моря, свежо и чисто пах снег… Я помотала мордой в знак того, что с направлением пока не определилась, и потрусила в сторону от моря.  Хитч, всё же накинувший на плечи дополнительную одежку, отправился следом.

Заросли кустов мы обошли стороной. За ними оказалась продолговатая заснеженная поляна, на дальнем краю которой начинался хвойный лес. Белки, зайцы, один раз я заметила даже волчьи следы — к счастью, старые, но ни дорог, ни людей…

Шли мы долго — несколько часов, как мне показалось. Пару раз я возвращалась в человеческий облик и лезла в карман за сигаретами. И вот в один из таких перекуров, уже делая последнюю затяжку, я обратила внимание на какой-то рассеянный блеск справа, за деревьями.

— Смотри, дверь!

— У тебя, наконец, получилось?! — обрадовался Хитч.

— Нет, это не я. Просто она здесь есть. Посмотрим?

— Спрашиваешь!

Я подошла и размашисто дернула полупрозрачный полог в сторону. И отшатнулась. Из-за двери вырвался низкий, страшный, монотонный гул, подавляющий волю, отдающийся дикой болью в голове, вызывающий ужас… И запах — тяжелый, удушливый запах горящей серы. Собрав в кулак всё своё невеликое мужество, я всё же решилась подойти и заглянуть за дверь, не переступая порога. Там клубился мутный ржаво-красный туман, за которым решительно ничего не было видно. Он вспухал и тёк, вяло крутился в каких-то странных воздушных водоворотах и внезапно выбрасывал в стороны похожие на щупальца отростки.

Я — женщина нервная, к тому же большая любительница Стивена Кинга, поэтому долго любоваться на это зрелище не стала: захлопнула дверь и резко привалилась спиной к ближайшему дереву. Еще и затылком о ствол хлопнулась.