Екатерина Бальсина - Чупакабра

Внутри клокотала горькая обида на самого себя.

К огромной радости Тиллирета, больше в пути никаких неприятностей не произошло, за исключением того, что Бес окончательно разобиделся и категорически отказывался поддерживать какие-либо беседы. Ну и ладно, подумал маг, пусть перебесится. Молодой он все-таки еще, глупый, вот и создает сам себе проблемы на пустом месте.

Осознав, что думает о постороннем, хотя и милом звере, едва ли не как о собственном внучке, Тиллирет крепко задумался. Естественно, в обнимку с пергаментом.

"Несмотря на то, что Бес так старательно хорохорится, внутри он еще совсем ребенок. Его поведение напомнило мне меня самого в нежном возрасте пятнадцати лет — ах, как же давно это было! — когда я готов был побеждать великанов и покорять города и страны. Ну, со мной-то было проще, в те годы я уже познавал тайны магического мастерства, и мой трижды благословенный учитель совершенно не оставлял мне времени на различные глупости. Хотя, что там скрывать, было, было…

Так вот, чупакабра ведет себя примерно также. С одной стороны, он старается доказать, что вовсе не бесполезен мне. С другой стороны, от его помощи слишком часто возникают одни проблемы. Беда в том, что его нельзя мерить человеческой меркой, поскольку, несмотря на наличие определенного — и немалого, на мой взгляд — интеллекта, прежде всего он зверь, со своими звериными повадками и инстинктами".

Отвлекшись от записей, Тиллирет подумал: "Интересно, а как же в том случае поступил бы дядька Беса, про которого тот довольно часто упоминает?" Смутно припоминалось что-то про хворостину, но маг и представить себе не мог подобную процедуру в своем исполнении. Эх, как же не вовремя чупакабра обиделся и твердо решил отмалчиваться на все расспросы!

Глава 9

Когда мы въехали в город, я невольно забыл про свое намерение молчать и, тихо ахая от восхищения, с нескрываемым любопытством разглядывал разноцветные дома, ровные каменные тропинки и высокие странные деревья, у которых совершенно не было веток и только на верхушке торчали широкие толстые листья.

— Ух ты! — восхитился черноклокий. — Красота-то какая!

— Да, это так, — согласился с ним белошерстый. — Сагитория, как и положено столице великого государства, прекрасный город. Каждый дом украшен мозаикой, причем рисунки практически не повторяются. Только посмотрите на эти величественные башни! Часть из них предназначена для наблюдения за пустыней, а вот в этих изучают звезды. А с этих жрецы сообщают простым людям время молитвы, а также важные государственные новости. А с этих деревьев, именуемых пальмами, местные бедняки собирают разные фрукты. Часть продают, часть съедают сами. Десятый султан Ингара приказал засадить город плодоносящими деревьями, таким образом решив поддержать местное население. С тех пор прошло уже почти сто пятьдесят лет, а традиция высаживать возле домов пальмы так и осталась.

Я в этот момент поймал себя на том, что слушаю белошерстого с открытой пастью, и поспешил ее захлопнуть. Тот добродушно покосился на меня, и я догадался, что этот рассказ предназначался вовсе не черноклокому, а мне.

Ну уж нет, рассердился я, так просто ты меня не купишь. А в голове между тем вертелись тысячи вопросов…

Распрощавшись с доблестными караванщиками, маги в сопровождении недовольного чупакабры направились к дворцу султана Ингара, Рахмада Тринадцатого, как нетрудно догадаться, тринадцатого султана великого песчаного государства. Независимо от воли правителя, порядковый счет велся испокон веков, и Рахмаду не повезло править под столь несчастливым числом. Несмотря на это, султан Ингара держал свое государство в железном кулаке, твердой рукой наводя везде порядок. Простой народ обожал его, знать уважала, а враги тихо, но почтительно ненавидели.

Подойдя к внушительным фигурам стражников, Тиллирет назвался и попросил об аудиенции у султана. Один из мускулистых великанов неспешно кивнул и удалился внутрь. Маги остались ждать приглашения.

Тиллирет не сомневался в том, что Рахмад его примет. Беда была в том, что маг так и не придумал уважительной причины для своего приезда. Решив сориентироваться по обстоятельствам, Бродяга с некоторым внутренним трепетом всмотрелся в приближающегося к ним разодетого в шелка слугу.

Низко поклонившись магам, слуга провозгласил:

— Добро пожаловать в песчаное государство, уважаемые маги. Султан Рахмад примет вас, но просил подождать несколько минут, пока он не закончит с государственными делами. Дабы вы не скучали во время ожидания, позвольте мне сопроводить вас в сад. Там вы сможете отдохнуть в беседке и немного подкрепиться фруктами.

Еще раз низко поклонившись, слуга неторопливо пошел во дворец, предлагая магам следовать за ним.

Нас привели в уютную беседку, увитую прекрасно пахнущими цветами. Человеки уселись на гору подушек внутри, а я быстро пробежался вокруг, вдыхая незнакомые ароматы.

— Бес, лучше сиди рядом с нами, — позвал белошерстый. — Это любимый уголок султана, если ты что-нибудь тут напортачишь, то даже я не смогу спасти тебя от гнева правителя Ингара.

Я сделал вид, что не услышал, зарывшись носом в дурманящие цветы.

— Вот смотри, набьют из тебя чучело, будешь знать, — пригрозил мне хозяин.

Делать нечего, пришлось зайти в беседку и улечься неподалеку.

Белошерстый и черноклокий тем временем о чем-то тихо спорили, но, как я ни напрягал слух, так и не услышал, что они говорят. Ну и не надо, не больно-то и хотелось. А подходить ближе было банально лень.

Не прошло и часа, как все тот же слуга пригласил магов к султану. С кряхтением поднявшись на ноги, Тиллирет и Пинмарин последовали за ним. Чупакабра неохотно плелся следом.

Султан, сорокалетний статный мужчина с изящными чертами смуглого восточного лица, принял их в комнате отдохновения, полулежа на груде пуфиков, подушек и расшитых одеял. Знаком предложив магам присесть напротив, султан испытующе вгляделся в лицо Тиллирета.

— Добро пожаловать в Ингар. Что привело тебя сюда, мой старый друг?

Тиллирет слегка замялся.

— Исключительно заботы о твоем здоровье и благополучии, великий султан.

— Вот как? Спасибо, не жалуюсь ни на первое, ни на второе.

Бродяга присмотрелся к Рахмаду повнимательнее. Несомненно, на лице султана лежала печать настороженности.

— И все же тебя что-то гнетет, о великий, — маг попытался деликатно прощупать почву.

Рахмад глубоко вздохнул, немного поколебался и признался:

— На днях я нашел в своей спальне письмо. Как оно туда попало, никто не знает. Так вот, в этом письме говорится о том, что некий злоумышленник задумал похитить нашу величайшую ценность, Рубин Квашдрихпурты.