Андрэ Нортон - Черный Кровавый Триллиум

— Здесь она и живет, Великая Волшебница Бина,— подал голос Узун.— Войти сюда имеешь право только ты.— С этими словами он поклонился принцессе и сделал шаг назад.

Харамис колебалась.

— Но... ты должен сопровождать меня.

— Нет, моя принцесса, я подожду тебя у порога.

Девушка наконец решилась:

— Хорошо, будь что будет.

Она собралась с силами, робко позвонила в золотой колокольчик, и дверь сразу же мягко и бесшумно отворилась. Принцесса шагнула через порог.

В комнате отсутствовали окна, было сумрачно и жарко. Помещение оказалось заставленным мебелью, контуры предметов расплывались в полумраке. Массивный буфет, стенные шкафы и книжные полки, столы, забитые непонятными приспособлениями, обитые цветным войлоком табуретки и лавки. У противоположной стены — огромная кровать под темно-вишневым балдахином. В стенной нише устроен очаг, там пляшут робкие язычки пламени, перед очагом — украшенный резьбой столик. На нем столовый прибор для одного человека... Посуда из хрусталя, ложка, вилка и нож поблескивают позолотой. Еда в тарелках источает пар и необыкновенно вкусный аромат. Здесь же на столике стоят графин с вином и лампа — опаловое стекло нежно просвечивает. По обе стороны располагаются два кресла с резными подлокотниками. На столике рядом с графином — кованая прямоугольная шкатулка из тусклого драгоценного металла (платина, решила Харамис), чуть помятая и потускневшая от времени.

— Приветствую тебя, дитя,— неожиданно раздался мягкий и звучный голос.— Я так долго ждала тебя.

Харамис удивленно посмотрела по сторонам и только теперь заметила на кровати смутно белеющую фигуру. Девушка присела в глубоком реверансе.

— Подойди, помоги мне подняться. Я посижу с тобой, пока ты будешь есть.

Харамис набралась храбрости и спросила:

— Вы — Великая Волшебница Бина?

— Да. Не бойся... Я — та самая старуха, что стояла у постели твоей матери и помогла принять у нее роды. Это я вызвала тебя сюда. Как я ждала тебя и твоих сестер! Слава Всевышнему, что хотя бы ты прибыла в Нот.

— Что с моими сестрами? Кадия, Анигель... Они живы?

— Да. Не беспокойся о них. Каждая из твоих сестер должна одолеть свой путь, как то было предназначено и тебе. Подойди, помоги мне...

Харамис не могла сдвинуться с места. Ее неожиданно охватил необоримый ужас. На лбу выступили капельки пота. Ею овладела глубокая, не допускающая иных толкований уверенность, что, сделав этот шаг, она, желая того или нет, вступает в неизвестное. С этого легкого незначительного движения для нее начнется новая жизнь, длительное, опасное путешествие. Куда, зачем — она не могла объяснить. Просто начнется — и все!

Она внимательно вгляделась в лицо волшебницы. Его обрамляли густые, чуть вьющиеся седые волосы. Женщина, не дождавшись помощи от Харамис, улыбнулась, с трудом села и жестом подозвала девушку. Принцесса наконец шагнула вперед. Белая Дама улыбнулась еще раз. Кожа на ее лице была без единой морщинки, только темные глубоко садящие глаза выдавали срок, который провела эта женщина на бренной земле. Он был неисчислим... Взгляд этих глаз заворожил Харамис, и она, позабыв обо всем на свете, пошла ему навстречу. Не владея собой, она развязала узел на своем плече, достала корону и, уже держа ее в руках, приблизилась к постели. Тут страх неожиданно оставил ее, она вновь почувствовала себя свободной, и женщина на кровати стала казаться ей всего лишь дряхлой старушкой, нуждающейся в опеке. Харамис помогла ей накинуть халат.

— Пожалуйста, дитя, садись и поешь. Ты, должно быть, страшно голодна.

— А мой товарищ, музыкант Узун?

— О нем позаботится мой слуга Даматоль.

Едва сев за стол, Харамис почувствовала зверский аппетит. Суп, приправленный душистыми острыми пряностями, жареная дичь, запеченные с сыром клубни адопа, салат, пирог с начинкой из слив и еще каких-то незнакомых фруктов... По мнению Харамис, после такого угощения пирог — это было уже слишком.

Она налила немного вина, попробовала. Бина улыбнулась, и девушка, совсем освоившись, тоже засмеялась:

— Я даже руки забыла помыть. Прошу простить меня за недостаток хороших манер, госпожа Бина. И потом, я ела так быстро... Обещаю, что исправлюсь...

— Здесь, на севере,— ответила волшебница,— никто не обращает внимания на такие пустяки.

 Она взмахнула рукой, и грязная посуда исчезла со стола. Остались только графин с вином, кубок и шкатулка.

— Вы удивительная волшебница,— прошептала пораженная Харамис.

— Это так несложно,— с некоторой долей кокетства ответила Белая Дама.— Для этого не нужно особого умения. К сожалению, на более серьезные вещи,— она погрустнела,— моих сил уже не хватает.

— Но раз вы послали ламмергейеров, чтобы спасти меня и Узуна, значит, вы знали о том, что должно случиться?

— Покорители неба — свободные существа,— ответила волшебница.— Это правда, я просила их оказать мне услугу. Что касается твоего вопроса, могу ответить — да, я ведала о том, что должно произойти. Я все знала... Если бы ты только догадывалась, как я страдала от собственного бессилия.

Харамис изо всех сил старалась не выдать своих чувств.

— Ваше искусство оказалось недостаточным, чтобы противостоять чарам этого разбойника Орогастуса и короля Волтрика?

— Выходит, так. Я хочу сразу предупредить тебя, дитя, что нельзя недооценивать Орогастуса. Он далеко не тот шарлатан, который на базаре предсказывает будущее. Орогастус обладает основательными познаниями в магии. Он способен не только вызвать бурю, но и владеет тайнами других ужасных волшебств. Самое страшное, что он действует самым верным способом — повсюду, где только можно, отыскивает источники энергии и пытается сразу овладеть ими, чтобы черпать оттуда беспредельную мощь. Именно в этом отношении он превзошел меня, а также в ясновидении, для которого он использует волшебное ледяное зеркало, упрятанное в глубоком подземелье в его логове на горе Бром.

— Значит, вы не в состоянии помочь мне освободить рувендиан?

— Я этого не сказала. Но возрождение Рувенды возможно только при благоприятном решении триединой задачи, а для этого необходимо объединить усилия всех трех лепестков Черного Триллиума, и не как попало, а в строгом соответствии с предсказанным решением.

— Вы имеете в виду меня и моих сестер? — недоверчиво спросила Харамис.— Я, откровенно говоря, не верила, что в возрождении родины нам могут помочь древние легенды. Если это всерьез, то, боюсь, меня ждет большое разочарование. Когда погибла мама, мне пришлось силой удерживать Кадию, чтобы она не бросилась на врагов. Анигель же умеет только слезы лить.