Галина Львовна Романова - Странствия Властимира

Выслушав речь, гость подобрел и заулыбался:

— Молвил ты складно да ладно. Что ж сразу не сказали, что Ягу знаете? Наезжает она сюда частенько — поболтать, новостями поделиться, а когда и оружие подновить. Раньше-то года без того не проходило, а как завелись варяги на земле, так все реже и реже является. Может, боится их, может, чует что… Раз она вас послала, будьте вы гостями нашими!

Он взял руку князя и повел его первого в подземелье.

Буян и Мечислав задержались всего ничего — только привязали коней, задали им зерна и прихватили оружие. Властимир же ничего с собой не взял,

Путь по подземному ходу с хозяином здешних мест оказался легче. По крайней мере, так показалось Мечиславу. Миновали они всего несколько саженей, и маленький человечек свернул в ход, которого юноша не приметил в первое лазание.

Здесь было темно, хоть глаз коли, и сыро, но светильник в руке подземника горел ярко, позволяя увидеть ровные своды, гладкий пол и сосульки на потолке. Видно было, что их часто обрезали, чтоб они не вырастали слишком длинными.

Подземник шел впереди, указывая дорогу. Рядом с ним держался Властимир. Буян и Мечислав крались сзади, то и дело оглядываясь и поджидая не то стаи обещанных белых волков, не то еще кого.

Вдруг Буян замер, вглядываясь в стену.

— Эй, все сюда! — позвал он. — Скорее! Я что нашел!

— Чего еще там? — пробурчал подземник, нехотя возвращаясь.

Поджидая, когда свет придвинется ближе, Буян в нетерпении приплясывал у стены. Когда все собрались около него, гусляр с победной улыбкой ткнул в высеченное на камнях изображение воина вдоспехе. Подле витязя присело какое-то животное, похожее на Ящера или Змея, но поменьше — ростом с лошадь. На морде зверя замечалась вроде как упряжь. Под рисунком шел двойной ряд буквиц и каких-то полустертых символов. Среди них можно было ясно различить ворона, крест и спираль.

— Видели? — воскликнул гусляр. — Вы это видели?

— Ну видели, ну и что? — скривился подземник.

— А то, что точно такие же знаки я последнее время нахожу всюду, где есть дэвсы. Пять лет уж, как с ними повстречался. Мне про знаки сии Чистомысл много рассказывал. — Буян дрожал от нетерпения, как молодой горячий конь, — Здесь бывали дэвсы, сознавайся, подземник?

— Эва, удивил. — Тот скривился презрительно. — Да их тут немерено. Если бы ты, человече, на каждую картинку не останавливался, давно б уж их вживую увидел. А если бы поопытнее был, то и так бы понял, что с одним из них разговариваешь!

Буян вытаращил глаза, а Властимир отступил от необычного старичка, словно тот в зверя лютого обратился. Гусляр рассматривал их провожатого так долго, что даже терпеливый Мечислав тряхнул его за плечо:

— Пошли, что ли? И так задержались сверх меры.

— Дело говоришь, парень,—одобрительно кивнул подземник. — Застоялись мы в пустом ходе. Дальше идти надобно.

Пристыженный Буян занял свое место и до конца пути промолчал, угрюмо и внимательно косясь по сторонам.

Путь их завершился вскоре — за вторым поворотом им открылся широкий освещенный коридор, стены которого были выложены цветным камнем. Посреди пещеры высился каменный стол — видимо, для общих трапез. Но никого поблизости не было, хотя время обеда наверху давно уже настало. Не останавливаясь, подземник провел гостей в одну из дверей.

— Говоришь, князь, в путь вы отправились? — вдруг заговорил провожатый, негромко обращаясь к Властимиру.

— В путь, — коротко отмолвил князь.

— А далеко ли путь держите?

— Далеко, — еще короче бросил князь.

— А все-таки?..

Властимир сжал зубы. Вот сейчас он примется причитать, что не дело он затеял — в путь-дорогу дальнюю слепым отправляться. Послал бы друзей своих или слуг верных, а то и кинул клич по городам и весям, чтоб нашелся добрый молодец, что не побоялся бы в страны незнакомые отправиться и достать ему средство чародейное. Да и вообще, не дело князьям самим такое затевать — на то слуги да холопы имеются. Но подземник молчал выжидающе, и Властимир процедил сквозь зубы:

— За моря.

— А море какое — не Понт ли Греческий?

— Он самый.

— Тогда добираться вам до него — срок немалый…

— Сам то ведаю, да только то не твоя печаль! — перебил Властимир.

— Да что ты взъелся-то на меня так, князюшко? — Подземник выглядел озадаченно, — Али молвил я слово противное? Али в чем еще не потрафил?

— Просто ведаю я, что на языке твоем вертится — мол, не дело такое вершить убогому, а князю и вообще зазорно самому в путь пускаться — на то слуги да холопы имеются. Да только сейчас у меня есть лишь два друга, которым могу довериться, — позади меня идут, а больше в целом свете никого — все прочие враги лютые.

— Такого у меня и в мыслях не было, — заверил его подземник. — В прежние времена кому что надобно, тот сам все и вершил, на чужое слово не надеялся. Сам Перун, когда нужда пришла, для себя ковал палицу да меч звездный. Иди, куда душа и вера твоя ведут тебя. Я хотел сказать, что далековато до моря-то, а ты спешишь небось…

— Твоя правда, спешу я. По рекам да по волокам путь отсюда до моря Греческого никак не месяц, а землей, может, и столько же, коли не более. Ныне же макушка лета на исходе, изок-месяц[23] закатился. Пока туда доберемся, пока корабль найдем…

— Да, на исходе лета редко какой кормщик в путь по Греческому морю пустится. Слыхал я —там бури гуляют лютые, как скорлупки суда переворачивают. Плыть по нему хорошо весною, да зимою, да в самом начале лета, когда Морской хозяин спокоен бывает.

— Что ж мне — ждать придется на берегу моря до зимы первого корабля?

— Зачем ждать? Поспеете вы в нужный срок — хоть на самый последний корабль, а попадете!

Услыхав последние слова подземника, их догнал Буян, пошел подле.

— А ты часом не завираешься, друг любезный? — молвил он. — Как мы такое сможем? Или средство у тебя есть особое?

— Средство и в самом деле есть, — хитро мигнул подземник. — И идем мы к нему.

Но тут уже Буян сам все понял и обрадованно хлопнул себя по лбу ладонью, потому как в это время усилился знакомый запах лошадей.

Путники прошли еще немного, завернули за угол и оказались в подземной конюшне.

Узкий высокий коридор был скудно освещен двумя факелами — один в начале, другой в конце хода. С двух сторон в коридор открывались вырубленные в скале ниши, края которых оплетал узор из трав и птиц. В каждой нише, прикованный к стенам толстыми цепями, стоял жеребец, да такой, что Буян, взглянув на первого же, всплеснул руками:

— Огонек! Княже, вот куда твой Огонек запропал! Властимир невольно рванулся на голос гусляра, протягивая руки. Но подземник строго осадил его: