Личия Троиси - Наследие Тубана

Постепенно София стала прозревать.

— А он вернется?

— Раньше, чем мы думаем.

— И кому выпадет на долю остановить его? — спросила девочка, нервно заламывая руки.

— Тебе, — ответил профессор. — Тебе и другим Драконидам. Пришло время возродить плоды Древа Мира. Для многих поколений их поиски ничего не дали. Ни у кого не оказалось достаточной силы, чтобы их обнаружить. Но теперь все изменилось. Теперь, когда Нидхогр вот-вот вернется, скрытые возможности Драконидов, полученные ими от союза с Драконами-стражами, не сегодня-завтра должны вновь проявиться в преддверии финальной битвы. И я чувствую, что ты обладаешь такими способностями.

София опустила глаза. Неверие постепенно уступало место чему-то новому, что отдаляло момент сведения счетов с суровой реальностью, о которой поведал ей профессор.

— Так вот почему вы ничего не знали ни о моем отце, ни о моей матери, ведь так?

Профессор замолк на мгновение.

— Я знал, кто был твоим отцом. Я искал его всю жизнь. Видишь ли, я — Хранитель. Наряду с Драконами-стражами существовали люди, обеспечивавшие охрану Древа Мира: речь идет о группе жрецов, к которым я и принадлежу. Они также впали в оцепенение, когда Нидхогр устроил резню. На протяжении тысячелетий наши силы оставались невостребованными, и так происходило из поколения в поколение. Затем, более двадцати лет тому назад, я пробудился ото сна и с тех пор стал разыскивать Драконидов. Твоего отца я встретил, когда было уже слишком поздно.

— Скажите мне правду, — попросила София с мокрыми от слез глазами. — Как он умер?

— Покоренный убил его прежде, чем тот успел проснуться. Все произошло, когда ты была еще совсем крошкой. Нидхогр разыскивает Драконидов, поскольку знает, что только они способны остановить его. С тех пор как Нидхогру удалось ослабить связывавшие его оковы, он постоянно посылает своих эмиссаров расправиться с ними до того, как они проснутся.

— А моя мать?

— Твоя мать не была Драконидой.

София напрасно ждала, что профессор расскажет о ней еще что-то.

— Ладно, тогда кто она была? И где она? Она тоже мертва?

— Мне очень жаль, но я не знаю.

София с силой сжала чашку в руке. Она чувствовала, как ее грудь переполнилась слепой яростью.

— Почему вы всегда уходите от ответа, когда я спрашиваю о ней?

Профессор отвел глаза в сторону.

— София, я с самого начала боялся рассказывать тебе об этом. Как только она узнала всю правду о тебе и твоем отце, бросила тебя.

София оцепенела.

— И вы даже не пытались разыскать ее?

— Моя задача — найти Драконидов и разбудить их.

— Получается, что по этой причине я и оказалась в сиротском приюте? История о долге благодарности, о том, что я особенная… все это пустая болтовня.

— Ты действительно особенная, София! Ты — драконида!

— Вы разыскали меня, потому что это был ваш долг, и взяли к себе, потому что должны были взять!

— Почему ты все переводишь в эти рамки? Нет, это не так…

София продолжала, словно не слышала его слов:

— И ваше доброе отношение, одежда… — все это потому, что это ваш долг, ведь так?

Профессор придвинулся к девочке поближе.

— Ты потрясена, да это и понятно, но…

София резко вскочила, отстраняясь от профессора.

— Не трогайте меня, — выпалила она на одном дыхании.

Разочарованный и раздосадованный, профессор не сдвинулся с места.

— София, не стоит думать, что я делаю все это только потому, что таков мой долг. Безусловно, я разыскивал тебя, потому что я Хранитель, но теперь, познакомившись с тобой поближе, я оценил, какой, оказывается, ты чудесный человек.

Девочка ощутила комок в горле. Эти слова звучали неправдоподобно. Правда, эта ужасная горькая правда, смущавшая и обескураживавшая ее, говорила совсем иное.

Она спокойно поставила почти пустую чашку на стол.

— Я хочу спать.

Профессор продолжал стоять опустив руки.

— София, я…

— Пожалуйста.

Мужчина вздохнул:

— Я и в самом деле люблю тебя.

София молча отвернулась и направилась на верхний этаж. Она с силой хлопнула дверью, а потом повалилась на кровать. Теперь все обрело иной смысл. Она была явно разочарована тем, что узнала, однако, несмотря на это, ее одолевали и другие мысли. Эта вилла всегда была золотой клеткой, только прежде она не знала об этом. Ее белая комната, которую она полюбила с самого начала, была предоставлена ей для того, чтобы разбудить в ней тайную силу, о которой говорилось в старинных легендах. Да, в легендах. София не сомневалась, что это была всего лишь глупая шутка. И все же что-то в ее душе желало убедить ее в обратном. Девочка не могла поверить в магический мир, о котором ей стало известно, она ощущала себя обманутой и растерянной. Дом, который еще два часа назад она считала своим, внезапно стал для нее чужим.

11

Дни смятения

Мальчик вошел через окно. Одно из его крыльев ударилось о стену с жутким скрежетом. От удара он потерял равновесие и упал, покатившись по полу.

Грохот вынудил Рататоскра прервать медитацию. Встав из положения лотоса, он направился к лежавшему на полу с поврежденным крылом Покоренному, отчаянно пытавшемуся встать на ноги.

Рататоскр наклонился к нему. Осмотрев рану, он недовольно нахмурил лоб.

— Что, проблемы?

За спиной Рататоскра стояла Нида со скрещенными на груди руками. Мальчику не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что на лице у нее торжествующая улыбка. Она с раздражением поправила волосы, а потом протянула руку ко лбу мальчика.

— Не двигайся, идиот, — буркнула она.

Закрыв глаза, Нида быстро прочла его мысли.

— Ты потерпел поражение, нет никакой нужды спрашивать тебя о том, как все было, — с усмешкой заключила Нида.

— Дремлющая проснулась.

Нида оцепенела.

Это оказалось тем обстоятельством, которое было совсем некстати. Нидхогр будет этим явно недоволен. Если она хотела избежать его гнева, ей необходимо было быстро найти выход, и на этот раз им нельзя было ошибиться. Им достаточно было переглянуться, чтобы понять, что нужно делать.

Пока Нида шарила в карманах своей куртки, Рататоскр отсоединил устройство, нажав на самую середину безделушки. Лицо мальчика скривилось от боли, затем его тело вздрогнуло так, как это бывает с человеком, который всплывает после слишком долгого пребывания под водой. Красные глаза подростка постепенно окрашивались в безликий каштановый цвет. Маттия приходил в себя. Он лежал без сознания, щекой прислонившись к ледяному цементному полу. Но ему хватило нескольких секунд, чтобы все вспомнить и прийти в ужас. Он попытался повернуться на спину, но внезапно оказался прижатым к полу чьей-то железной хваткой. Мальчик закричал, но его крик стих, едва чья-то рука зажала ему рот. В поле зрения Маттии возникла фея, прекрасная, как никогда, со своим девичьим лицом и чистыми глазами. Она смотрела на мальчика с улыбкой, почти по-дружески.