Виктория Абзалова - Давай согреем звезду

Так какое право он теперь имеет лезть с советами и упреками, что может сказать Дианту, что предложить… Остаться среди орков? Тем самым согласившись с мнением, что да, они не такие как все, что только здесь им место, подальше от людей, что бы не приведи всевышние Силы не смутить честных обывателей… Мальчишка-то в чем виноват, не хватит ли с него мытарств! А для того, что бы ему помочь по-настоящему нужно придать ему уверенность в себе, научить прямо смотреть в глаза и друзьям, и врагам, не мучаясь никакой мнимой виной. Мастер прав, лучшим лекарством было бы примирение с семьей, возвращение положенного ему статуса, обстановка, в которой Диант не будет чувствовать себя уязвленным. И пока парнишка не привыкнет, не научится защищать себя сам, — держать удары вместо него. Изменить неписаный закон, объявляющий их изгоями! Дамир поморщился, представив скандал непременно последующий за открытым поселением в столице черного мага и его связи с принцем: эта война обещала быть долгой и отнюдь не легкой.

За размышлениями ноги сами вынесли его к окруженному верными серыми стражами шатру, где юный принц с тоской наблюдал за оравой пацанов вдалеке, с увлечением гоняющих в какую-то шумную игру с собачьим черепом вместо мяча. При виде молодого мага, мальчик весь как-то поник, сжался. Такое впечатление, что каждый раз, как к нему обращаются, он ожидает удара, с неудовольствием подумал Дамир. Как поступить, как сделать так, что бы не ранить его исстрадавшееся сердечко еще больше? Подчиняясь безотчетному импульсу, он обнял мальчика и тот с облегчением опустил голову на колени волшебника, позволяя гладить себя по лбу, по волосам, по плечу. Прикосновение рук успокаивало: не сердится больше…

— Ди, не убегай от меня, — попросил Дамир, — Я тебя не обижу. Верь мне, пожалуйста! Я тебе во всем помогу…

Диант снова ощутил, что его окутывает мягкое тепло, и проклятая слабость, которая никак не желала проходить, опять отступила. Так удивительно было слышать, что кто-то искренне беспокоится как он себя чувствует, не плохо ли ему, возьмет на себя труд утешать! У синеглазого был уверенный, но не жесткий голос, не несущий в себе требования беспрекословного подчинения, при звуках которого все страхи рассеивались. У него были сильные руки, чьи прикосновения воплощали надежность и защиту. Каким же невыразимым счастьем было укрыться в них, сбросив с себя все тревоги! Диант с улыбкой прикрыл веки.

Дамир представил, что сейчас он вламывается в сознание мальчика, и его передернуло. Нет, определил он, нельзя применять к Дианту силу, что бы не говорили многомудрые учителя Лизеллы! Ко всему, что было связано с вторжением в разум, он испытывал понятное отвращение, а парнишке и так досталось, — исключительно из всяких благих побуждений. К тому же ведь вот, опять поплыла по «зеркалу» тонкая сеточка трещин, без всякого насилия и принуждения… Они что-нибудь придумают, обязательно! А время есть: пока он рядом, истощение мальчику не грозит.

Странный шум и крики в становище отвлекли его от планов на будущее, и Дамир решительно поднялся, намереваясь выяснить причину переполоха, Хаген слетел с плеча. Подходя ближе, молодой человек с немалым удивлением осознал, что источник беспорядка находится кажется у самого его шатра, а происходящее вызвало непосредственное детское любопытство у орков от мала до велика. При виде него они откровенно хихикали, обмениваясь многозначительными взглядами, и поспешно расступались с ободряющими криками в его адрес. Все-таки пробравшись к своему шатру и оценив ситуацию, Дамир на мгновение остолбенел от неожиданности, а потом бросился между противниками.

Лизелла как раз собиралась найти Дамира, что бы объясниться. С одной стороны ей было неудобно за свою подозрительность: человек, который способен пробудить в ученике такую глубокую привязанность не может быть дурным. Но с другой — Черный трон это не школьная медаль за успеваемость!

Переодевание заняло довольно значительное время, поскольку предметы дамского туалета обнаруживались в самых неожиданных местах либо не обнаруживались вовсе. Попутно Лизелла набиралась решимости, что бы наконец высунуть нос из шатра, показаться посреди орочьего становища и прогуляться по нему. Неуверенность приближалась к панике, но сидеть и трястись одной — было еще глупее. Раздраженно разыскивая чулки, Лизелла не сразу отреагировала на упавшую на нее тень, и повернулась только тогда, когда над ней раздался странный звук: нечто среднее между шипением очень большой и очень сердитой кошки, боевым воплем берсерка и рычанием тигра, у которого отняли добычу.

Уточнять, что именно за девушка стоит у порога, испепеляя ее взглядом, было излишне. Так это значит и есть его любовница, — Лизелла окинула ее оценивающим взглядом, и не могла не признать, что со вкусом у Дамира все в порядке, — Красавица, хоть и степнячка!

Она даже залюбовалась невольно: именно так, пожалуй, и должна выглядеть подруга Черного принца: горделивая осанка, гибкое сильное тело, волнующие изгибы которого не скрывают ни штаны, ни шитая шелком безрукавка, на пару с тяжелым монисто едва прикрывающая совершенную грудь… Черные змеи кос, перевитые золотыми нитями, со вплетенными монетами, и чехлами на концах. Огромные пылающие черные очи и чувственный изгиб пухлых губ, которые в данный момент кривились в кровожадном оскале.

После секундной заминки, вереща нечто нечленораздельное, девица стремительным прыжком, которому позавидовал бы и мастер боевых искусств, кинулась на наглую соперницу, явно имея намерения куда более серьезные, чем повыдергать волосы и выцарапать глаза, поскольку в тонкой ручке, звеневшей браслетами, возник самый настоящий кинжал. Лизелла оказалась опрокинута на ковер и некоторое время шла отчаянная борьба: заглянувший на шум Ресс даже попятился, устрашенный зрелищем. Вначале растерянная от положения, в котором очутилась, Лизелла тоже разозлилась и отбросила от себя ополоумевшую жаждущую крови девицу простейшим заклинанием, — волшебница она или нет? Однако это лишь усилило бешенство оскорбленной красавицы.

Лизелла, пыталась собраться с мыслями и вспомнить что-нибудь более действенное, но в следующем прыжке фурию перехватил уже сам виновник происшедшего, и ярость разбушевавшейся дочери степей обратилась на него. Вполне заслуженно, злорадно подумалось Лизелле. Дамир держал свою пассию крепко, но девица продолжала вырываться, вымещая на любовнике весь гнев с присущим ей темпераментом, — по счастью кинжал остался вне пределов досягаемости. Они еще и успевали переругиваться!

К этому времени вокруг уже собралось все стойбище, наблюдая за бурным выяснением отношений с живейшим интересом. Наконец выведенный из себя Дамир, далеко не нежно стряхнул буйную красавицу и рявкнул короткую фразу, сплюнув в ее сторону и добавив еще несколько «теплых» слов. Зрители разразились смехом, шлепая себя по бедрам, бокам.