Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

Обо всем этом Конан и Юсмина, конечно, не знали.

Какого дьявола они позволили загнать себя в ловушку? — бормотал киммериец. — Я знаю, что они делали в этих краях, — охотились за мной, собаки! Они заглядывали в каждое ущелье и попали в ловушку! Безумные глупцы! Они не смогут долго продержаться. Когда туранцы загонят их в тупик, они перебьют их без всяких усилий!

Шум битвы, поднимавшийся снизу, усилился. В узком проходе афгулийцы отчаянно сражались со всадниками в доспехах, которые не могли использовать своего численного перевеса в такой тесноте.

Конан мрачно и с беспокойством смотрел, держась за рукоятку ножа, и в конце концов сказал:

— Деви, я должен спуститься к ним. Я найду место, где ты сможешь спрятаться, пока я не вернусь. Ты говорила о своем королевстве ну, я не могу сказать, что эти волосатые дьяволы для меня как дети, но как бы там ни было, они мои сторонники, а вождь не должен оставлять их, даже если они бросили его первым. Я все еще вождь афгулийцев и докажу это! Я могу спуститься вниз в ущелье.

— Но как же я? — возразила она. — Ты насильно увозишь меня от моих людей, а теперь оставляешь умирать в скалах одну и бесполезно жертвуешь собой.

Эти слова привели Конана в замешательство.

— Это правда, — пробормотал он безнадежно. — Кто знает, что я могу?

Она вдруг повернула голову, странное выражение появилось на ее красивом лице.

— Слушай! — закричала она.

Отдаленный звук труб слабо доносился до их ушей. Они посмотрели на глубокую долину с левой стороны гребня. Она наполнялась множеством всадников, шлемы и копья которых отсвечивали на солнце.

— Всадники из Виндии! — взволнованно воскликнула она.

— Там их тысячи! — пробормотал Конан. — Давно уже кшатри не забирались так далеко в горы.

— Они ищут меня! — воскликнула Юсмина. — Дай мне лошадь. Я поскачу к моим воинам. Гребень не так крут слева, и я смогу спуститься в долину. Иди к своим людям и продержись с ними немного. Я приведу своих всадников к другому концу ущелья и нападу на туранцев! Мы сотрем их в порошок. Быстро, Конан! Неужели ты пожертвуешь своими людьми из-за упрямства?

Жар степей и ветер лесов сверкали в его глазах, но он тряхнул головой и, спрыгнув с жеребца, отдал поводья в ее руки.

— Ты победила, — проворчал он. — Скачи, как дьявол!

Она повернула вниз на левый склон, а он быстро побежал вдоль хребта, спустился с ловкостью обезьяны по каменной стене, цепляясь за выступы и трещины, и оказался в самой гуще битвы.

Лезвия сверкали и звенели вокруг него, и лошади вставали на дыбы и топтали людей.

Конан завопил, как волк, и, уклонившись от взмаха сабли, воткнул свой длинный нож в живот всадника. В следующее мгновение он был в седле, яростно выкрикивая приказы афгулийцам. Увидев своего вожака, разящего туранцев направо и налево, афгулийцы приободрились и без колебаний приняли его командование.

В этом аду не было времени спрашивать или отвечать на вопросы.

Всадники толпились в тесноте ущелья, коля копьями и рубя саблями, сталкивались грудь в грудь, коля кинжалами, когда на мгновение появлялось достаточное пространство. Когда воин падал, он не мог больше подняться из-под топтавших его копыт.

Вес и физическая сила имели основное значение в данных обстоятельствах, и вождь афгулийцев делал работу за десятерых, он рубил и колол, как одержимый. В такое время привычка много значит, и воины, видевшие Конана во главе, сильно воодушевились, несмотря на свое недоверие к нему.

Но численное превосходство тоже имело значение. Фут за футом афгулийцы отступали назад. Все ближе и ближе они были к тупиковой стене ущелья. У Конана промелькнули тревожные сомнения, сдержит ли Юсмина свое слово. Она могла присоединиться к своим воинам, повернуть на юг и оставить его и его отряд погибать.

Наконец, после, казалось, столетия отчаянной битвы в долине возник другой звук, отличный от клацания стали и воплей сражавшихся. Звук приближался и превратился в рев труб, который потряс стены ущелья. Пять тысяч всадников Виндии обрушились на воинов Секундерама.

Этот удар расщепил полки туранских воинов, разбил их и разбросал их остатки по всему ущелью. В одно мгновение натиск на афгулийцев ослаб, всадники-туранцы заметались в панике, а эмир упал с каштрийским копьем в груди.

Победители кинулись в погоню, и по всей долине и на склонах ближайших гор рассеялись беглецы и преследователи. Афгулийцы, которые оставались на конях, вырвались из расселины и присоединились к погоне за своими врагами, принимая неожиданную помощь так же, как они приняли своего вождя.

Солнце опускалось за далекие скалы, когда Конан в кольчуге, запачканной кровью, с ножами в руке и на бедре подошел к Юсмине, сидевшей в окружении своих вельмож.

— Ты сдержала слово, Деви! — воскликнул он. — Клянусь Кромом! Хотя был момент, когда я усомнился в тебе. Смотри!

С неба пикировал коршун чудовищных размеров.

Клюв величиной с саблю мелькнул над нежной шеей Деви, но Конан был быстрее — тигриный прыжок, неистовый взмах ножом, и коршун, издав ужасный человеческий крик, метнулся в сторону и рухнул вниз, в реку в трехстах футах ниже. Когда он падал, он превратился в человеческое тело в черном плаще с раскинутыми широкими рукавами.

Конан с окровавленным ножом в руке повернулся к Юсмине.

— Ты снова Деви, — сказал он.

Он усмехнулся, глядя на ее расшитую золотом накидку, которую она накинула поверх наряда горной девушки.

— Я должен поблагодарить тебя за спасение жизни моих бродяг, которые наконец убедились, что я не предатель.

— Я все еще должна тебе мой выкуп, — сказала она.

Ее темные глаза сверкнули, оглядывая его.

— Я заплачу тебе десять тысяч золотых монет.

Он сделал нетерпеливый жест, стряхивая кровь со своего ножа, и сунул его в ножны, вытирая руки о лохмотья.

— Я заберу твой выкуп в свое время, — сказал он. — Я возьму его в твоем дворце в Айдхиу, и я приду с пятьюдесятью тысячами воинов, чтобы проследить за справедливостью.

Она засмеялась, подняв поводья.

— А я встречу тебя на берегах Юмды с сотней тысяч!

Его глаза сверкнули одобрительно и с восхищением, и, шагнув назад, он поднял руку в жесте, показывающем, что дорога свободна.

Ведьма, которая родится

Повесть

Глава 1

Кроваво-красный полумесяц

Тамарис, королева Хаурана, пробудилась от сна в тишине, которая не походила на обычное спокойствие спящего дворца.